Но в 70‑е годы капиталистическая экономика столкнулась со многими трудностями: впервые на результатах экономического развития сказалась ограниченность запасов сырья и энергии. Энергетический кризис 1973 г. и последовавшая за ним серия сырьевых кризисов вызвали к жизни новые взгляды на экономическое развитие капиталистического общества. Теперь буржуазные экономисты обратили свои взоры к «информационной экономике», которой, по их мнению, принадлежит будущее. Они утверждают, что одним из компонентов любого произведенного товара или услуги, наряду с энергией и веществом, является «информация». В современных условиях, считают они, когда возникли существенные ограничения в использовании энергии и сырья, наиболее реальным путем развития производства может быть увеличение количества «информации» в единице производимой продукции.
Но что же подразумевается под «информацией»? Смысл этого термина в данном случае отличается от распространенного толкования этого термина как знания, сообщения или как меры организованности для точных наук. Для буржуазных теоретиков «информация» определяет полезность и надежность изделия, искусность его изготовления и т. п. Увеличение содержания «информации» в каком-либо предмете дает возможность затрачивать на его изготовление меньше сырья и энергии и использовать этот предмет в течение длительного времени. Производитель должен при этом искать пути качественного совершенствования продукции, ресурсы экономии энергии и затрат труда. Это могут быть поиски лучших материалов, улучшение конструкции изделия или применение новой производственной технологии; использование ЭВМ для обработки информации, разработки узлов и деталей; применение роботов для выполнения повторяющихся механических операций; изменение способов распространения готовой продукции и т. д. В качестве примера того, как «информация» заменяет материально-вещественные факторы, приводится микроэлектроника. Современный микропроцессор, сложнейший прибор, имеет объем в несколько кубических миллиметров и весит граммы. Но, встроенный в готовые изделия, он замещает многие детали и узлы, для производства которых ранее затрачивалось в десятки раз больше материалов и энергии.
«Соотношение между массой и «информацией» меняется и будет меняться и дальше. Наше процветание зависит от этого, — констатирует американский бизнесмен П. Хоукен, автор книги «Экономика будущего». — Коренное отличие между теперешним состоянием экономики и тем, которое было 20 лет назад, состоит в том, что производитель уже не может использовать больше энергии для увеличения производительности. Это слишком дорого. Вместо этого он должен стать смышленее в том деле, которое он делает, и в этом ему поможет «информационная экономика».
Таким образом, по утверждениям буржуазных теоретиков, «информационная экономика» — это экономика, нацеленная на минимизацию количества вещества и энергии в производстве, распределении и потреблении товаров и услуг.
Но предсказывая радикальное изменение экономических отношений в самом ближайшем будущем, тот же П. Хоукен отмечает, что «информационная экономика» не уничтожает, а в известной мере наследует то, что было накоплено ранее. «Массовая» экономика остается частью экономического комплекса будущего, хотя роль и значение ее существенно уменьшается. В этой связи обращается внимание на то, что «информационная экономика» не менее материалистична, чем «массовая». Это выражается в том, что сырье, энергия и материальные блага начинают цениться гораздо выше и они используются с большей эффективностью, чем прежде.
Во всех этих и подобных рассуждениях есть ряд существенных изъянов. Прежде всего сторонники «информационной экономики» стремятся доказать, что существующие производственные отношения порождены прогрессом техники, а не отношениями собственности на средства производства. Например, известный американский социолог Д. Белл заявляет, что «информационная экономика» имеет совсем иной характер, нежели экономика товаров. И социальные отношения в ее рамках якобы больше не определяются трудом, отношениями собственности, а имеют совсем другой характер. Какой же? Д. Белл не раскрывает его сущности. Он лишь указывает, что «информация» коренным образом отличается от прочих общественных благ тем, что, будучи раз произведенной, она становится общественным достоянием.