— На брата не жалуюсь, — оглянулась она с улыбкой.
— Значит, держим на побережье, — заключил Шунгрий. — Это далеко. Даже очень. До Акате ещё дальше.
— Дольше, да надёжнее… Серт?
— Да что-то мне послышалось, — я оглядывался, пытаясь понять, действительно ли уловил знакомый звук или нафантазировал себе. В конце концов, здесь не пещера, тишины нет и никогда не будет. Ветер тревожит листья, редкие камушки срываются и катятся вниз по склону, шурша травой и сухими ветками. Слух у меня был самый обычный, не натренированный (в демонических мирах намного тише, там и ветра-то толком нет).
— Человек? Демон? — Аштия хмурилась, оглядывая плотно окружающую нас зелень.
— Рассыпаться, — коротко скомандовал Шунгрий, и отряд мгновенно пришёл в движение. Через пару секунд на дороге остались только лошади. — Госпожа?
Её светлость одной из первых нырнула в кусты и схватилась за диск. Медленно, а потому очень осторожно ступая, я попытался подняться повыше на склон. Обычная тишина и покой. Внизу Аштия упорно возилась со своим оружием.
— Что ты надеешься сделать — смести их огнём? — спросил я, стараясь говорить потише. Но так, чтоб слова можно было разобрать.
— Я пытаюсь понять, не могу ли с помощью этой штуки определить присутствие рядом наблюдателей… Либо не могу, либо их тут нет.
— Не махала бы ты своим диском. Издалека можно и не разглядеть, что ты за птица. Но достаточно одного взмаха этим, — я кивнул головой, — чтоб сразу всё стало ясно.
— А ещё лучше переодеться мужчиной… Серт, твои советы на сей счёт я поняла, но, полагаю, не могу их принять. По обозначенным причинам. Помнишь?
Мне оставалось лишь пожать плечами.
Пока на нас никто не спешил кидаться. Любопытно — мне действительно показалось, или просто вражина затихарился?
— Предлагаю двигаться дальше, — сказал Шунгрий. — Если это лазутчик, то мы его сейчас всё равно в скалах не найдём. Надо просто прибавить шагу. А если демон, то рано или поздно тварюга сама обнаружит себя. Когда кинется. Не стоять же здесь два часа, не ждать же этого…
Теперь я уже чаще прислушивался и оглядывался, и покой вокруг перестал меня умиротворять. Усталость пропала, может быть, открылось какое-то по счёту очередное дыхание, дарующее даже смертельно уставшему человеку шанс выкарабкаться, взбив всё-таки свой комок масла. Правда, элементарного внимания не хватало, иногда я впадал в состояние, близкое к ментальному ступору — разум брал тайм-аут. А это никак не может обеспечивать большую безопасность.
Но что ж можно поделать? С организмом споры бесполезны.
— Как ты думаешь, а что сейчас творится в столицах? — спросил я у Аштии.
— Боюсь даже предположить.
— Считаешь, там полным ходом беспорядки?
— Скорее всего. Именно потому тем, кто держит вожжи, ни в коем случае не следует спускать с цепи этого зверя… Толпу… Она всегда стремится к самоуничтожению. Только закон и традиции, только порождаемый ими страх упорядочивает общество и тем сохраняет ему жизнь. Как только рушатся эти столпы, общество превращается в толпу. И та принимается пожирать сама себя… Я понимаю, тебе неприятно это слышать. Чужой закон, чужие устои, чужие нравы не кажутся тебе истинными. Но лучше любой порядок, чем хаос…
— Я вообще с тобой спорить не собирался. Я по другим причинам рожи корчу.
— По каким?
— О жене подумал.
Аштия понимающе помолчала.
— Если соображает, то в самом начале беспорядков или даже до их начала уехала в деревню к родственникам. Инерция — дело значимое, толпа разгуляется не сразу. У твоей супруги будет время.
— Можно подумать, в деревне безопасней безопасного и беспорядков случиться не может. Да ещё «гармошка» рядом. Не зачищенная.
— В деревне беспорядки крайне маловероятны. В провинции жизнь сложнее, все зависят от всех, поэтому забываться опаснее. Но тоже могут быть проблемы, верю. От этого сейчас никто не застрахован. Что же до демонов, то углежоги — крепкие ребята. Не дождавшись поддержки солдат и охотников, справятся и сами.
— Ладно, а если, допустим, соображения не хватило, и Моресна осталась в столицах? Сколько у неё шансов? Ты своих знаешь лучше меня, насколько оцениваешь перспективы офицерской жены?
— Я знаю своих соотечественников такими, какими они были прежде, не нынешних. А касательно шансов твоей супруги — обычно, как на любой войне. Ровно половина. Или уцелеет, или нет.
Я решил сперва, что это шутка, и сделал над собой большое усилие, чтоб не оскорбиться. С моей точки зрения, подобными вещами шутить было недопустимо ни для кого, и стоило значительного труда напомнить себе, что в Империи другие нормы такта, и вежливость тоже другая.