— Как ты сумел меня найти, Ниш?
Офицер снова обернулся. Он управлял ящером уверенно и легко, даже, казалось, отчасти легкомысленно. Словно на светской прогулке.
— Мы ведь не зря с тобой проводили обряд по всей форме. На меня изначально возлагали больше всего надежд, хотя я не единственный, кто был отправлен на поиски… Раджеф Акшанта и Фахр благополучно добрались до Солор. С твоим сыном всё хорошо. С армией тоже.
Аштия улыбнулась.
— Замечательно. Что планируешь теперь?
— Летим к Крюку.
— А то, что на хвосте преследователи — в курсе?
— Само собой.
Обернувшись, я убедился, что Аштия абсолютно права — небо украсило несколько подвижных точек, и это явно не чайки. И движутся за нами.
— Догонят?
— Не-а.
— Почему ты уверен?
Ниршав залихватски намотал оба повода на одну руку, освободившуюся засунул в седельную сумку и вытащил кусок, который попахивал слабо, но неприятно. Покрутил в воздухе с видом победителя — Наполеон бы позавидовал!
— Знаешь, что это?
— Лешта? — опознал я.
— Именно. А теперь смотри… Аше, держись крепче!
Поднявшись в стременах, Ниршав как следует размахнулся и швырнул кусок вперёд, не особо-то целясь.
Нас рвануло немилосердно.
Я запоздало схватился за заднюю луку седла. Но поясной и седельный ремни, к счастью, выдержали, только сдавили мне бока, будто пыточное приспособление. Самого Ниша швырнуло задом на седло, он даже слегка завалился назад, но с хохотом восстановил равновесие. Ящер, учуяв лакомство, несколько мгновений гнался за ним с поистине околокосмической скоростью, а потом, поймав кусок, ещё какое-то время скользил по инерции.
— Ниш, а праща у тебя есть? — рявкнул я, устраиваясь поудобнее.
На меня глянул весёлый глаз, сперва непонимающий, а потом заискрившийся оживлением, словно в предвиденье самой замечательной проказы, какую только можно изобрести.
— А ведь соображаешь… Есть. Аше, — умеешь пользоваться?
— Пращой? Нет. Только из лука если…
— Тогда держи поводья. Удержишь? Сильно не натягивай.
— Знаю.
Пара минут прошли в копании по сумкам, потом на свет была извлечена длинная, сложного кроя полоса кожи. Судя по тому, как Ниш с нею управлялся, он действительно умел, и умел по-настоящему хорошо.
— Серт, держи его за пояс.
— На фига? Да я ас! — офицер поднялся повыше, раскрутил пращу над головой, пустил вперёд кусок лешты. — Да подавись твоя глотка!..
— Пристегнулся бы, ас, — проревел я, на которого и свалился наш спаситель. Хорошо хоть мне удалось его поймать, потому что примерно к такому исходу я и готовился. Но пару пинков я получил, да ещё пальцы чуть не расплющило Ниршавовым сапогом.
Ящеру же было глубоко по барабану, что там с его погонщиком — впереди была лешта, только она и интересовала пресмыкающееся.
— Сколько у тебя ещё этой пакости? — полюбопытствовала госпожа Солор, умело направляя наше средство передвижения.
— Достаточно. Ну, ещё бросок! Да-да, сейчас привяжусь, уговорили.
— Дай ему прожевать предыдущую порцию. А то подавится.
— Ладно, давай сделаем паузу. Аше, садись-ка впереди меня, вариантов-то нет.
— Ладно. Но чтоб никому ни слова, понял? А то казню на хрен. Серт, тебя тоже касается.
— О чём ни слова? О том, что ты теснилась в одном седле с мужчиной?
— …Не являющимся моим мужем, да. Дикарь. Мог бы и сам догадаться. И не задавать некорректных вопросов.
— Понял. Ни слова. Не кипятись.
— Что с моими людьми, Ниш?
— Почти все уже добрались до Избара. Да, ещё об одном отряде пришло извещение из Ключа Сукновалов, что они грузятся на корабли. Из «гармошки» был выведен весь обоз, включая, кстати, твою рабыню-демоницу, Серт, — кивнул мне офицер. — Без потерь.
— Что ж… Вижу, припекло только меня.
— Я же сказал — твой расчёт был абсолютно точен, подкачала удача. Так, пора, наверное, кидать ящерке следующий ломоть. Серт, — держишь меня?
— Уж не упущу.
Шорох пращи над головой, рывок ящера, свист ветра в ушах и дурнота от перенапряжения сил — надо ж было не только себя удержать, но и Ниршава. Только в моменты полного расслабления я смутно осознавал, насколько же успел устать. Последние усилия были просто невыносимы, а ведь прежде я счёл бы их вполне рядовыми, так что к своим приступам дурноты следовало относиться терпимо. В другое время мне стало бы неловко за себя.
«Ну, ничего, — вдруг пришло в голову. — Потерпеть-то осталось сущую ерунду. Приключение идёт к концу. А я жив… Вот чудеса!»