Он колеблется.
— Ты боишься, мидрианец? — усмехаюсь.
Он хочет кивнуть, но останавливается на полпути. Наблюдать за этим даже забавно. — З-заткнись, черт возьми, ведьма. После того, как Кроген покончит с тобой, ты покойница.
Я так устала слушать об этом мудаке Крогене.
Если он похож на отца, то не стоит и бумаги, на которой будет опубликован документ о его коронации.
Большие, грубые руки обхватывают мои запястья. Мидрийцы переворачивают меня на бок и заводят мои руки за спину. После чего стягивают запястья и сгибают ноги в коленях, скручивая меня в перевернутую букву «С». Грубой веревкой запястья связывают с лодыжками, и я оказываюсь в неудобном положении.
Ублюдки.
Это чертовски больно.
Мидрийские отродья.
Они смеются, поднимаясь на ноги и глядя на свою работу. У одного из мужчин эрекция. Она выпирает из грубой ткани его брюк.
С возмущением смотрю на них.
Его возбуждает мой беспомощный вид?
Урод.
— Ты будешь мучиться в вечном аду Лока, — шиплю я на тиге, прекрасно зная, что они не могут меня понять. — Он собирается убить тебя.
Я вспоминаю Кайма. Безмолвно тоскую по нему.
Нога, обутая в сапог, ударяет меня в бок, пронзая грудь острой болью.
— Заткнись, тиглингская сука, — мидрианец начертил знак Элара — круг большими и указательными пальцами — как бы пытаясь отогнать мое проклятие. — Она пытается наложить на нас заклятие. Ее язык — самая опасная ее часть. Быстро, заткните ее.
— Как?
— Зубы Элара, Сепимус. Я что, должен все за тебя решать? Возьми кусок ткани и обвяжи его вокруг ее… Смотри сюда. Дай мне вон ту тряпку с маслом.
Тот, кого зовут Сепимус, выполняет приказ своего товарища и достает отвратительную тряпку с маслом.
О нет…
Вот что я получу за то, что напугала их до смерти.
Но оно того стоило.
— Я только что наложила проклятие на вас двоих, — шиплю я на мидрийском, когда мой захватчик приближается. — Вы умрете раньше положенного срока.
Глаза мидрианца широко распахиваются.
Лодка раскачивается взад и вперед.
В стороне умирает человек. Его мучительные крики нарушают шум океана. Кровь растекается по деревянной палубе.
Они заткнули мне рот грязной масляной тряпкой, лишив дара речи. На вкус она как жир и пепел. Я с трудом сдерживаю рвоту.
Ледяной гнев пылает во мне. Смотрю, как моряки отходят от меня, как будто я какая-то заразная или ядовитая.
Я могу быть связана и с кляпом во рту, но одно знаю точно.
Они боятся.
Именно я беспомощна, и все же они боятся.
Хорошо.
Позади меня мучительные крики человека с отрубленной ногой постепенно затихают… затем прекращаются.
Мои мидрианские захватчики расступаются.
— Т-Томлен? — Тот, кого зовут Сепимус, оглядывается через плечо, на его лице читается скорбное изумление. — Он…
— Его больше нет, — мрачно отвечает старший мидрианец. — Неудачный поворот. К опасностям глубин не стоит относиться легкомысленно. Не волнуйтесь. Он будет удостоен всех императорских почестей и утренней церемонии в Священном Храме Мудрого Благословения Элара. Пойдемте, — пробормотал он. — Командующий спустит с нас шкуры, если мы не доберемся до Голкара к ночи.
— Почему он так торопится?
— Он амбициозный ублюдок. Пытается заслужить расположение Крогена, чтобы император его наградил. Землей и титулом. Вот чего он хочет. Вернуть ведьму-убийцу — лучший способ угодить нашему новому императору в данный момент.
Сердце замирает.
Триз?
Этот ублюдок здесь?
Конечно, он меня не коснулся, но однажды заставил совершить самые унизительные, оскорбительные поступки.
На этот раз?
Не сможет.
Я больше не боюсь его. Не боюсь мидрианцев и их больных игр за власть.
Я даже не боюсь смерти.
Кайм сказал, что найдет меня в следующей жизни.
Если кто и может, так это он.
— Весла на воду! — Обрюзгший мидрианец, связавший меня, выкрикивает приказы. Лодка качается из стороны в сторону, люди пытаются занять свои позиции.
Арсы на скамьях. Руки на веслах. Руки напряжены. Мужчины пыхтят и ворчат.
Мы начинаем движение.
Обездвиженная, я смотрю на безоблачное голубое небо. Палящее солнце слепит глаза, окрашивая все в белый цвет.
Я тоскую по холоду Кайма, его мрачности, теплым, нежным прикосновениям.
Вернись ко мне, любовь моя.
А до тех пор я буду сражаться, как демон, чтобы мидриане никогда больше не смогли сковать меня своей волей.
Они могут пытать меня сколько угодно, но я не сделаю того, чего они хотят.
Мой разум свободен.