Но мне это нравится.
Несколько раз подумываю о возможности взмахнуть руками, натягивая веревку, чтобы вывести из равновесия моего сопровождающего на другом конце и сбросить его в ледяную бездну, но сопротивляюсь этому желанию, потому что я, несомненно, упаду вместе с ним и найду свою смерть в промерзшем, безмолвном льду внизу.
Я не могу умереть здесь.
Не тогда, когда отправил Амали в неизвестность, чтобы исполнить почти невыполнимое задание. Отправлять ее в Калабар с моим состоянием — почти глупость.
Я понимаю это, но мне все равно. Нужно подарить ей надежду.
Двадцать зим танцев со смертью, насмешек над достопочтенными моей силой.
Двадцать зим бессмысленного существования, пока я не нашел ее.
И теперь я, возможно, умираю.
Из всех проклятий гребаной удачи.
Я просто должен верить, что Амали сможет совершить чудо, потому что моя неуязвимость закончилась.
Каким-то образом я должен придумать, как излечиться от яда дракона, освободиться от оков, вернуть себе руки и убить шестерых высококвалифицированных убийц.
Последнее было бы легко, если бы только у меня имелись руки.
Уставившись на грязный лед, стиснув зубы и ставя одну ногу перед другой, я ищу в себе силы.
В порядке эксперимента пытаюсь замедлить время, но я слишком болен и изможден, чтобы сделать это прямо сейчас.
Поэтому вместо этого пользуюсь холодом ледника, обволакивая его вокруг себя.
Это странно успокаивает.
Но вдруг боль в моем теле превращается в чистый огонь, и что-то — слабое покалывание в затылке — заставляет меня поднять глаза к обжигающе-голубому небу.
Я щурюсь от палящего солнечного света и ловлю вспышку золота.
Вайлорен.
Она вернулась.
Похоже, порванные драконьи крылья не так уж долго заживают.
Как и выколотые глаза, если уж на то пошло.
Она опускает голову и прижимает крылья к телу. А затем выгибает свое тело и падает. Огромный дракон превращается в мерцающее пятно, летящее к нам, как стрела.
Она летит за мной.
Я просто знаю это.
Я должен бежать или хотя бы увернуться с дороги, но какой в этом смысл? Я скован, а она…
Гребаный дракон.
Теперь я вижу ее морду.
Один золотой глаз впивается в меня. Ее грозные зубы обнажены в дикой усмешке.
Ее когти выпущены.
Вид дракона, приближающегося на полной скорости, на самом деле завораживает.
Мое сердце забывает биться.
Возможно, именно так выглядит другая сторона смерти.
Дракон снижается так быстро, что я вдруг опасаюсь, что она разобьется о замерзший ледник, но в самый последний момент раздается резкий хлопок крыльев, и зверь ловит порыв холодного ветра, стремительно меняя угол наклона.
Мои похитители остановились на месте. Как и я, они в потрясении смотрят на небо.
От них веет страхом, и это необычно, потому что они достопочтенные.
— Похоже, она, наконец-то, восстановила свои силы, — бормочет Тайден себе под нос. — Это заняло у нее чертовски много времени…
Вайлорен подлетает ко мне. С огромной точностью она подхватывает меня левой лапой, рассекая лед под моими ногами, разрывая пополам веревочные путы, и смыкает острые черные когти вокруг меня, как прутья клетки.
Забавно, как закаленные достопочтенные отшатываются, когда ее массивный коготь врезается в лед.
Она подхватывает меня, хлопая массивными крыльями, посылая мощные порывы ветра к испуганным достопочтенным. Они пытаются подняться, но ветер толкает их назад.
Удивительно, как легко и просто дракон проявляет свою силу.
Вайлорен стремительно набирает высоту, поднимая меня в бескрайнее голубое небо. Я застрял среди твердых когтей и чешуи. Первое желание — протянуть руку и схватить что-нибудь, но я не могу.
Я ничего не могу сделать.
Если бы бог смерти когда-нибудь захотел придумать пытку, которая бы взбесила меня до конца моего существования, это было бы именно оно.
Полная и абсолютная гребаная беспомощность.
— Теперь тебе полегчало, дракон? — прохрипел я, не зная, слышит она меня или нет.
— Ты лишил меня глаза, полукровка. Я могу убить тебя когтями прямо сейчас, знаешь это?
— Тогда почему бы тебе не сделать это? — мягко промолвил я, прекрасно зная, что она меня не убьет. — Такое великолепное, грозное существо как ты? И выполняешь приказы этих мелких убийц, как будто наемная слуга? Я думал, что такой дракон как ты далек от дел простых людей вроде нас, — внезапное осознание поразило меня. — А. У достопочтенных есть что-то на тебя, не так ли?