Из противоположного угла на меня подозрительно смотрит старик.
— Не все мы ненавидим тебя за то, что ты сделала, — шепчет молодой матрос, быстро выхватывая флягу из моих рук. — В империи немало людей, которые считают тебя героем.
— Хоргус со многими своими гражданами обошелся плохо. — Я пристально смотрю в серо-зеленые глаза парня, убеждаясь, что полностью приковала его внимание. — А ваш новый император чем-то отличается? Он и глазом не моргнет, прежде чем отправить вас всех на смерть?
Человек, храпящий ближе всех ко мне, начинает шевелиться, бормоча что-то под нос во сне.
Глаза молодого моряка распахнулись. Как будто я только что открыла ему страшную запретную тайну. — Здесь нельзя произносить такие слова, — шепчет он, отворачиваясь. Не глядя на меня, возвращается на свое место у дальней стены.
Он игнорирует меня всю ночь, но тревога его не покидает, потому что когда наконец засыпает, то становится беспокойным и суетливым.
Как неожиданно.
Не все мидриане довольны своей империей. Я запоминаю этот эпизод, размышляя, как могу использовать его в будущем.
Откинувшись на стену, тяжело вздыхаю. Я застряла на мидрийском корабле посреди далекого океана, в каюте, полной грубых матросов, которые, возможно, осквернили бы меня и убили, если бы не желание нового императора заполучить меня себе.
Мужчины порой такие странные существа.
Меня пробирает дрожь. Неприятное чувство остается со мной, оно ползет по моему телу, вызывая тошноту в пустом желудке.
Я тоскую по освещенному солнцем пологу леса.
Тоскую по моему холодному, великолепному воину.
В конце концов, качка корабля погружает меня в глубокий, беспробудный сон. На этот раз я не нахожу Кайма в том холодном месте, где все черного, серого или белого цвета.
Там совсем… пусто.
Абсолютно пусто.
Где ты, любовь моя? Я надеюсь, что с тобой все в порядке, где бы ты ни был. Надеюсь, ты в безопасности. Здоров. Не страдаешь, как я.
Я бы хотела сделать что-нибудь прямо сейчас, чтобы помочь тебе.
Но не могу. Я всего лишь обычная деревенская девушка, а в мире существуют силы, которые намного превосходят все, что я когда-либо могла себе представить.
Глава 18
Кайм
Наконец-то, я заснул на холодном каменном полу своей камеры. Злобно, яростно, с силой врываясь в беззвучный мир, завладеваю своими снами.
Безмолвный лес манит меня. Это точная копия Комори в реальном мире, вплоть до формы листьев и ощущения мягкой земли под ногами.
Но здесь нет жизни. Как будто кто-то взял великолепный лес и высосал из него всю жизнь, тепло и цвет, оставив лишь бледную имитацию природного великолепия.
Но сейчас мне на все это наплевать.
Я пробираюсь сквозь деревья, намеренно подбрасывая серые и черные листья в воздух.
Довольно обидно, что мои ноги не издают никакого шума.
Я сжимаю руки, и, что обнадеживает, они совершенно целы, во всей своей обсидиановой странности.
Как мне перенести их в реальный мир?
— Где ты? — требую я, выискивая любые признаки присутствия темного существа.
Моего отца.
Тот, кто вселяет страх в сердца древних драконов и бессмертных сангвису.
Чья кровь дает мне силу останавливать само время.
— Терпение, дитя. Я иду.
— Ты…
Его низкий смех эхом отдается в моем сознании. — Чтобы пройти за завесу, требуется много усилий, даже для меня. Воистину, я ненавижу ходить в мир живых, но ради тебя сделаю это. Скоро ты все поймешь.
— По крайней мере, скажи мне, кто ты.
— Но разве ты уже не понял? Ты же можешь. Ведь ты достаточно умен.
Он исчезает.
Ну что за ублюдок!
Еще больше раздражает то, что он прав. У меня уже давно были подозрения насчет его личности. Но правда об этом так невозможна, так трудно для меня принять, что я никогда не разрешал себе думать об этом в прошлом.
Я никогда не хотел в этом участвовать.
Человек-существо, который меня породил… Я не думаю, что он демон или дракон, или пьющий кровь сангвису, как Андоку.
Нет, он гораздо страшнее всех этих тварей, и, очевидно, я — лишь часть того, кем он является.
Скоро мне придется смириться с тем, что я никогда не вернусь к человеческому облику, как бы сильно этого ни хотел.
Почему подобные проблемы никогда не могут быть простыми?
Усталость накатывает, когда иду вверх по склону навстречу золотому свету, пытаясь добраться до гребня холма.
Все та же старая рутина.
Чем дальше я иду, тем больше холм кажется иллюзией. Я пытался столько раз, но так и не смог дойти до него.