— Очень хорошо. С помощью перевязанных культей я неловко поднимаю кончик пальца Саланке и прижимаю ее шероховатую кожу к острому зубу трупа Андоку. На кончике пальца появляется жемчужина крови.
Она стекает в сморщенный рот Андоку.
Сначала ничего не происходит.
Я почти разочарован. «Что это значит, Андоку?»
«Ты так нетерпелив. Хотя вряд ли могу тебя винить. Ты еще очень молод. Подожди, пока у тебя будет целая вечность. Смотри и учись».
Я замираю, когда на нижней губе Андоку появляется крошечное пятнышко бледно-розового цвета. Пятнышко начинает распространяться, перемещаясь по губам.
Что это?
Это его иссохшая старая плоть превращается из мертвой в живую. Меняется.
Еще одна капля крови Саланке падает, стекая по его нижней губе, которая теперь как новая.
Недавно воссозданный язык Андоку появляется, слизывая кровь с нижней губы. Изменения распространяются по его лицу, превращая сухую, морщинистую, пергаментно-тонкую кожу в совершенно обычную.
Его кожа почти такая же бледная, как моя.
Изменения охватывают его шею. Распространяется по груди и вниз по конечностям, продвигаясь все быстрее.
Он возвращается к жизни. Эта высохшая плоть трупа на самом деле Андоку.
Две капли крови Саланке…
И это все, что нужно?
— Как это возможно? — спрашиваю я, слегка ужасаясь и в то же время совершенно потрясенный. Это другой вид магии, с которым я никогда раньше не сталкивался.
В последний момент мне хватает ума вырвать Саланке из лап сангвису.
Делаю шаг назад, когда глаза Андоку превращаются из темных, пустых впадин в прекрасные здоровые глаза.
Внезапно темно-багровые глаза смотрят на меня. Андоку моргает, и из его бледных век вырастают черные ресницы.
— Это сила крови. Та же кровь, что течет в твоих жилах, мальчик.
— Но я не сангвису, — твердо говорю я. — У меня нет никакого желания пить кровь.
— Нет, ты не проклят, как я. У тебя все врожденное.
Внезапная мысль приходит мне в голову. — Ты не… мой отец?
Выражение лица Андоку становится совершенно серьезным, словно он боится. Однако в ответ тихо и горько усмехается. — Даже близко нет.
Хотя его лицо теперь полностью восстановлено, он выглядит исхудавшим и изголодавшимся. Острые скулы прорезают скульптурные впадины его щек. Он полностью обнажен, что позволяет мне видеть выделяющиеся ребра, тонкие, жилистые конечности и плоский, впалый живот. Я вглядываюсь в черты лица, которые поразительно похожи на ионические, даже больше, чем у горцев, которых встречал в своих путешествиях. Он выглядит как один из древних людей — иони, которые жили в великих цивилизациях гор задолго до того, как боги якобы поссорились и вызвали извержение Черной горы.
До того, как они все уничтожили.
Что за тайны хранит он в своем крепком черепе?
Внезапно вампир усмехается, обнажая острые клыки. — Видишь, вот почему они так боятся меня, что им пришлось посадить меня здесь на цепь и морить голодом. Они выкачивали мою кровь, пузырек за пузырьком. С ее помощью залечивали свои раны и продлевали себе жизнь. Но никогда, никогда не давали мне ни капли крови взамен, потому что знали, что капля — это все, что мне нужно. Магия бога умопомрачительно сильна, даже когда не заслужена. Даже после тысяч зим, многого не нужно. — Он облизывает губы и с тоской смотрит на Саланке. — Но я все еще слаб. Святые боги, только посмотри на нее. Дай мне попробовать в последний раз, Кайм. Пожалуйста. Я прошу тебя.
Я крепко обнимаю Саланке. С ее губ срывается слабое бормотание. Она начинает шевелиться.
— Думаю, скоро она сама сможет принять это решение. — Осторожно опускаю ее на колени, затем кладу на холодный каменный пол. Не хочу еще одного избиения, когда она придет в себя. Мои силы иссякают. Меня столько раз били ножом. Я все еще истекаю кровью. Мои руки начинают дрожать.
Ноги Саланке шевелятся. Руки вздрагивают. Веки трепещут.
Прежде чем успеваю среагировать, Андоку выбрасывает руки и ноги вперед, срывая с каменной стены крепления своих металлических оков. Он спрыгивает на пол и превращается в черно-белое пятно, устремляясь к Саланке.
В следующее мгновение его рот оказывается у ее горла, и Андоку впивается глубоко, а она уже проснулась, брыкается и сопротивляется, но он все еще ее не отпускает.
Его чертовы зубы впиваются ей в шею.
— Хватит! — рычу я, нанося жестокий удар ногой по его затылку. Этого достаточно, чтобы он пошатнулся; достаточно, чтобы Саланке удалось выскочить из-под его лап и вытащить из-за пояса короткий кинжал. Она поворачивается и погружает лезвие в левый глаз Андоку.