Как они не замечают своей совершенной свободы.
Закрываю глаза.
Приходит беспокойный, тревожный сон.
Но на этот раз Амали нет рядом со мной.
Глава 31
Амали
Мидрианские солдаты связывают меня и перетаскивают на другую лодку — меньшее судно, предназначенное для плавания по рекам.
Запирают в помещении без окон, где слабо пахнет забродившими, гниющими фруктами и несвежей капустой.
— В добрый путь, — рычит тот, кого зовут Баркен, когда захлопывают за мной дверь и исчезают в шквале тяжелых шагов.
Свернувшись в клубок, обнимаю себя, чтобы согреться. Рубашка из грубой ткани, которую мне дали, царапается и раздражает. Она неприятно трется о сырую кожу на спине, но я сопротивляюсь желанию снять ее, потому что это дает скудную защиту от холода.
Лодка скрипит и раскачивается.
Никто не приходит, чтобы объяснить мне что-либо. Да и зачем? Эти мидриане считают меня преступницей. Я всего лишь пленница, которую скоро казнят.
Следующие несколько дней проходят как в тумане, в дымке боли и эйфории, с перерывами лишь на то, чтобы какой-нибудь ворчливый мидрианский лодочник принес еду — обычно жидкую, водянистую кашу и немного черствого хлеба — или ту самую дурно пахнущую мазь, которую я, видимо, должна сама нанести себе на спину.
— Приложи это к своим ранам, Тигландер. Нужно убедиться, что порезы от кнута хотя бы закроются к тому времени, как ты попадешь к Его Величеству.
Какая милость, что я больше не вижу Триза. Может быть, он получил удовольствие и наконец устал мучить меня.
По мере того как заживает спина, боль становится сильнее, раны и красные рубцы от проклятого хлыста Триза кровоточат, затем покрываются корками, кожа стягивается и зудит.
У меня останутся шрамы.
Неважно. Я буду носить их с гордостью, в память о молодом моряке Айене, которого убили просто за доброту.
Какой ужас. Если бы только я могла сбежать от всего этого прямо сейчас и снова быть с Каймом.
Это бессилие… Я ненавижу его.
Если бы только могла вернуться к своему народу и убедиться, что они в безопасности.
Старейшины, женщины, дети, молодые парни на пороге зрелости…
Пожалуйста, будьте в безопасности.
В моменты бодрствования страх за них поглощает меня, но когда я сплю, то испытываю состояние легкой эйфории, потому что порой нахожу Кайма в своих снах.
Он приходит ко мне во время коротких отрезков своего сна, когда настолько измотан, что едва может переставлять ноги.
Сначала Кайм находился высоко в горах, а затем — на мрачных, усыпанных гравием равнинах Калабара. Я вижу его в зимнем лесу без листьев, затем в низовьях Комори, где стволы деревьев почернели, сожженные мидрианами.
Проклинаю их всех за их бездумное насилие.
Нахожу Кайм у ручьев и глубоко под землей в страшной пещере, через которую мы прошли вместе, когда впервые бежали из столицы; место, которое он называет Таламурана.
Сначала было трудно понять, что Кайм делает, куда идет, но потом он объяснил мне все своим точным, лаконичным языком, и я начала представлять это в своем воображении.
Между этими короткими периодами сна он замораживает время и бежит через весь континент, пересекая равнины и замерзшие ручьи, пробираясь сквозь снег и лютый холод, взбираясь в горы и спускаясь с опасных скал.
Он неумолим.
Теперь никто и ничто не сможет его остановить.
Я могу просто представить его в своем воображении: бледная, пугающая, одинокая фигура, бегущая через неподвижный, безмолвный мир, который тянется за ним медленнее, чем улитка.
Для нашего обычного смертного сознания Кайм всего лишь неуловимое пятно, движущееся быстрее, чем может видеть глаз.
Он останавливает мир, чтобы добраться до меня.
Но когда он засыпает, мир снова приходит в движение. Солнце и луна танцуют в такт, а он видит сны.
Там я его и нахожу.
Кайм постоянно пылает ужасным холодным гневом, когда встречаюсь с ним взглядом, но каким-то образом мне удается успокоить его своим незримым присутствием.
И когда он окончательно успокаивается, когда понимает, что это я держу его и никто другой, когда осознает, что демоны внешнего мира не могут угрожать нам во сне, становится удивительно теплым и мужественным, как большой, холеный горный кот, пребывающий в игривом настроении.
Его гнев никогда не проходит — я чувствую, как он пульсирует в глубине его крепкого тела, но Кайм подавляет его для меня, бормоча сладкие слова глубоким, урчащим, сводящим с ума голосом, рассказывая мне обо всех порочных и непристойных вещах, которые собирается сделать со мной, когда я снова окажусь в его руках.