По обе стороны от меня стоят лорды и леди императорского двора. Одетые в свои изысканные одежды, они выглядят так, словно собрались на шикарный бал, а не на имперский суд и казнь.
Большинство женщин и даже некоторые мужчины основательно напудрились и подкрасили лица. Их глаза, подведенные углем, жесткие и ненавидящие, их выражения странно противоречат их красочным шелковым костюмам и платьям.
Странно, но я нигде не вижу Триза.
— На колени, — шипит охранник позади меня, — или мы заставим тебя.
Мой взгляд возвращается к пустому трону.
Почему вид этого пустого кресла дает мне надежду?
— Где он? — громко шепчет кто-то сзади меня.
— Ш-ш-ш! — Несколько голосов яростно затыкают говорящего. — Как вы смеете сомневаться в императоре? Мы не сомневаемся в его мудрости. У него есть свои причины.
Продолжаю смотреть на пустой стул.
В зале воцаряется напряженная тишина.
Думаю о Кайме.
Надеюсь, ты скоро придешь, любовь моя, потому что это становится невыносимым.
— На колени, — шипит охранник.
Страх, копошащийся в моем животе, заползает в грудь, посылая сердце в дикий, бешеный ритм.
Во рту пересохло.
Ноги дрожат.
Руки вздрагивают.
Я не могу дышать.
Что если…
Что если мои сны — это всего лишь сны?
Что, если Кайм и бог смерти — лишь плод моего воображения?
Что если я умру здесь?
Нет.
Нет.
— Где он?
— Она отказывается встать на колени? Какое невежество! Как может эта дикарка быть такой неучтивой…
— На колени, живо, — шипит охранник слева от меня.
Тяжелая рука сжимает мое правое плечо. Другая такая же тяжелая рука стискивает левое.
Они толкают меня вниз.
Я смеюсь.
Добровольно на колени я не встану. Не склоню голову перед этой проклятой империей, которая только и делает, что мучает мой народ.
Я ничего им не должна.
Единственный способ добиться моего сотрудничества — это сила.
Наконец, я падаю на колени с мучительным стоном. Охранники очень сильны, а я ослабла от долгого пребывания в плену.
— Склони голову. — Грубая рука наклоняет мою голову вперед.
Сжимаю пальцы, когда меня заставляют смотреть в пол.
Мы ждем.
Время идет.
Люди нервно переминаются, шелка шуршат, сапоги скребут по полу.
Император Мидрии все еще не появляется.
— Где он?
— Возможно, кому-то стоит пойти и проверить его.
— Глупец. Никто не торопит императора. Он никому не подчиняется. Мы ждем.
У меня болят колени.
Спина — гобелен жгучей боли.
Плечи затекли от того, что руки связаны за спиной.
На фоне слышен ропот голосов. Скрипит дверь, кто-то выскальзывает наружу, предположительно, чтобы пойти проверить, как там император.
Страх закручивается в моей груди вместе с волнением.
Чем дольше это длится, тем лучше я себя чувствую, ведь отсутствие императора при дворе не случайно.
Но тут кто-то в толпе начинает взволнованно шептать. — Он идет.
Мое сердце замирает.
Закрываю глаза и ищу Кайма в своем сознании, как я делала раньше, когда Лок дал мне дар мысленной речи.
Где ты, любовь моя?
Что он сделает, когда увидит меня вот так, связанную и униженную, со следами мидрианского произвола на теле.
— Кроген здесь. Эта сука-убийца, наконец-то, получит по заслугам. Держу пари, он сам приведет казнь в исполнение. Парень всегда отличался жестокостью. Он даже хуже отца. — Дворяне шепчутся о моей предстоящей смерти с диким ликованием.
В моей груди страх борется с волнением.
Сердце бьется так быстро, что я боюсь, как бы оно не разорвалось. Делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться.
Кайм?
Раздается слабый стон, когда массивные золотые двери за троном открываются. Поднимаю голову, но охранник толкает меня обратно. — Глаза вниз, — шипит он.
Из толпы доносятся вздохи. В шквале шуршащих платьев, скрежета сапог и небольшой толкотни все разом падают на колени.
В комнате наступает тишина.
Одинокая пара шагов гулко отдается по полированному полу.
Даже охранники рядом со мной падают на колени.
Тук-тук.
Тук-тук.
За спиной я еще крепче сжимаю кулаки. Внутри меня вспыхивает гнев.
Это, должно быть, Кроген. Мидрианский двор так не отреагировал бы на кого-то другого.
Это человек, который хочет осквернить меня, а потом убить.
Кто хочет стереть мой народ с лица земли.
Не обращая внимания на стражников рядом со мной, я поднимаю голову, желая увидеть своего презираемого врага воочию.
— Опусти свою чертову голову…