— Нет. — Мужской голос прорывается сквозь гневное шипение охранника. Это голос, которого я никогда раньше не слышала, глубокий и немного хрипловатый…
И, возможно, с легким намеком на напряжение.
Он нервничает?
С чего бы императору всей Мидрии нервничать?
Поднимаю глаза и встречаю его взгляд.
Бледно-голубые глаза, такого же оттенка, как у Хоргуса, смотрят на меня. Новый император — вылитый молодой Хоргус, которого я видела на стольких портретах.
На вид ему примерно тридцать зим или около того, и у него такие же соломенно-светлые волосы и широкие плечи, как у его покойного отца. В мидрианских традициях, я полагаю, его даже можно назвать красивым.
Когда он медленно идет ко мне, замечаю скованность его походки и влажные пятна под мышками, пот проступает сквозь королевскую синюю ткань его пиджака.
Замечаю, как он настороженно оглядывается по сторонам, как будто ищет что-то… или кого-то.
Мое сердце бьется чуть быстрее.
Кайм… где ты? Во что ты играешь?
Новый император Мидрии подходит к тому месту, где я стою на коленях, и протягивает руку.
— Вставай, — неловко произносит он.
Рядом со мной стражники застывают.
Шокированный ропот проносится по залу.
Слева от меня старик с грубыми чертами лица и кустистыми бровями поднимает голову. — Ч-что это значит?
— Замолчи, — огрызается Кроген, бросая на мужчину властный взгляд. Его взгляд возвращается ко мне. — Пожалуйста, вставай.
Я отвечаю ему спокойным, как мне кажется, взглядом. — Я в наручниках, — тихо отвечаю, поднимаясь на ноги.
На мгновение император просто смотрит на меня, и я клянусь, что с его лица исчезает краска.
— Встать и снять наручники, — приказывает он своим стражникам.
— Но…
— Ты серьезно сомневаешься во мне, охранник? — В голосе Крогена звучит ужасающая угроза. — Немедленно освободите ее.
Охранники послушно встают во весь рост. Один из них достает связку ключей и начинает отпирать мои железные наручники. Запястья покидают эти ужасные оковы, и я разворачиваю руки вперед.
Когда кровоток возвращается к норме, в ладонях начинает покалывать. Я размахиваю ими взад-вперед, стряхивая скованность и боль.
Кроген наблюдает за мной с минуту. Мне кажется, или он выглядит немного больным.
— Ты помилована, — тихо говорит он.
Зрители ахают. Они начинают яростно перешептываться и переговариваться между собой.
— Мидрианская армия больше не будет занимать лес Комори, — продолжает Кроген. — Эти земли будут возвращены их законным владельцам, народу тигландеров, которые вольны жить там независимо от Мидрианской империи. Ни один тигландер не должен пострадать. Отныне лесные поселения находятся вне пределов досягаемости.
У меня отвисает челюсть. Что делает этот новый император?
На лице Крогена блестит пот. Странно, ведь сейчас середина зимы и здесь чертовски холодно.
Он делает шаг назад от меня, как будто я опасна.
Среди толпы начинается столпотворение. Все поднимаются на ноги с ревом, с грохотом. Некоторые кричат. Другие шепчутся между собой, с пепельными лицами и в замешательстве.
— Ваше Величество! — кричит мужчина, яростно расправляя оборки своей шелковой рубашки и выходя вперед. — Что это значит? Я прошу вас пересмотреть решение!
По лицу Крогена проходит тень. Его взгляд становится тяжелым и пустым, а выражение лица — убитым. — Назад, — рычит он. — Любой, кто ослушается моего приказа, будет казнен. — Он поворачивается к своим охранникам. — Почему вы стоите здесь, как идиоты, и просто терпите этот беспорядок? Контролируйте ситуацию, сейчас же.
С пепельным лицом один из стражников смотрит на меня. — Что с ней?
— Она свободна. — Кроген повышает голос. — Никто не должен коснуться ни одного волоса на ее голове, слышите меня? Никто! Любого, кто ослушается, ждет смертная казнь.
— Как ты можешь так поступать? — кричит молодой человек, его лицо красное от гнева. — Она убила твоего отца! — Он отталкивает с дороги растерянную пожилую женщину и идет вперед, направляясь ко мне.
Если бы взглядом можно было убить…
Он серьезно выглядит так, будто хочет причинить мне вред.
Отступаю назад в предвкушении.
Молодой человек достает из куртки длинный тонкий кинжал.
Кроген достает церемониальный золотой меч с пояса. — Не смей, мать твою, Юллен.
— Я не понимаю тебя, Кроген, — кричит этот Юллен, костяшки его пальцев побелели на рукояти клинка. — Вчера ты хотел устроить ей публичную порку, которую она заслужила, и насадить ее голову на кол перед дворцовыми воротами. А теперь ты ее помиловал? Свет Элара, жаль, что сейчас рядом нет твоего отца.