— Ты ничего не понимаешь, — шипит Кроген, принимая оборонительную стойку. — Есть вещи… которые мы с тобой не можем контролировать…
— Остановитесь, лорд Юллен, — угрожающе говорит один из стражников, доставая свой меч.
— Ты чертовски безумен, — шепчет Юллен, когда стражники наступают с двух сторон, чтобы защитить своего императора.
Взволнованные голоса на заднем фоне перерастают в оглушительный рев.
Почему-то обо мне забывают, когда стражники наступают, блокируя дворян, которые кричат, толкаются и пытаются привлечь внимание Крогена.
С изумлением я оглядываюсь вокруг. Сдержанная атмосфера императорского двора превратилась в полный хаос.
Это удивительно. Не могу поверить своим глазам.
Что в зеленом великолепии Селиз вызвало такую внезапную перемену в императоре?
Если верить слухам, он безжалостен и кровожаден, быстро предает мечу несогласных и беспощаден к своим врагам.
Люди с нетерпением ждали того дня, когда он станет преемником своего отца. Он собирался сделать Мидрию более великой, чем прежде, говорили они.
Но этот Кроген — лишь тень его репутации.
Его лицо приобрело сероватый оттенок.
Глаза выглядят затравленными.
Он похож на ходячего мертвеца.
Может ли это быть?..
Страх во мне начинает испаряться, превращаясь в дикую эйфорию.
Медленно я пытаюсь уйти, мои босые ноги бесшумно ступают по холодному полу. Действительно, здесь очень холодно. Я не помню, чтобы здесь было так холодно, когда меня представили Хоргусу несколько лун назад.
Никто не смеет меня трогать.
Смотрю в глаза нескольким вельможам. Все они быстро отводят взгляд, не желая больше иметь со мной ничего общего.
— Помеченная, — шипит женщина, большими и указательными пальцами рисуя круговой знак Элара.
Не в силах удержаться, я оглядываюсь через плечо, бросая последний взгляд на императора.
Это правда… это?
Я могу идти?
Никто… никто не способен так повлиять на самого могущественного человека в Мидрии…
Кроме одного.
«Кайм? Это твоих рук дело?»
«Не бойся, Амали. Я уже здесь».
Мое сердце бешено колотится. Бабочки танцуют в животе. От предвкушения новой встречи с ним во мне бурлит необузданная энергия.
Элитная гвардия образует кольцо вокруг императора. Подняв мечи, они сопровождают его к заднему входу.
И вдруг они замирают.
— Кто это, черт возьми, такой…
— Стоп! — рычит Кроген, его голос громким эхом отражается от стен. — Ради всей империи… — Его рев заканчивается жалким хныканьем.
Люди колеблются.
Поворачиваются.
Смотрят на своего императора… а потом дальше, на богато украшенный золотой трон.
Тишина, опустившаяся на зал, не похожа ни на что. Она глубокая и всепоглощающая, как будто весь мир только что замер.
Над головой падает снег на большой стеклянный люк, то самое окно, через которое мы с Каймом сбежали не так давно.
Уголки моих губ подергиваются легкой улыбкой.
Тепло расцветает в груди.
Улыбка становится шире.
Возле трона стоит мужчина. Ну, он не совсем мужчина…
Высокомерно, нагло, он опирается одной рукой на голову дракона, окидывая зал полуночными глазами.
Итак, ты, наконец-то, пришел.
Дрожа от желания и возбуждения, смотрю на него.
Я знала, что ты придешь.
Кайм точно такой же, каким я запомнила его из наших снов, но теперь он стоит с обнаженной грудью, демонстрируя свои обсидиановые руки и впечатляющие татуировки Достопочтенных, которые еще более поразительны теперь, когда краска с его рук впиталась в змеиную чешую. Цвет настолько темный, что его руки мерцают в холодном утреннем свете.
Это завораживает. Кажется, что змея извивается и двигается под его кожей.
Черные волосы стали немного длиннее, они спадают за уши, растрепанные, спутанные и удивительные на фоне его белоснежной кожи.
Глаза у него того же оттенка сверкающей черной полуночи, что и раньше, и когда они скользят по комнате, то холодны, как замерзшее зимнее озеро.
Изменения завершены.
Это он.
Его мощное, скульптурное тело обнажено, каждая мышца и плоскость идеально очерчены, он выглядит чрезвычайно грозно.
Возможно, в этом и заключается смысл того, почему он решил предстать в таком виде, одетый только в черные брюки и высокие черные ботинки. Он излучает грубую, первобытную физическую силу, которую никто не может принять за человеческую.
Он довольно устрашающий.