Я представитель своего племени. И говорю за себя.
И эти тенгу, которые, по слухам, такие свирепые, опасные и смертоносные для чужаков… они должны знать, что мой народ ничего не имеет против них — до тех пор пока они придерживаются своего обещания.
Глаза Шугури раскрываются. Она смотрит на меня сверху вниз, как будто видит меня впервые.
Затем делает шаг вперед и с ухмылкой берет меня за руку. — Приветствую тебя, Амали из Тига. Правда ли, что именно ты убила Хоргуса?
— Это она, — с гордостью отвечает Кайм, и это, похоже, производит впечатление на тенгу, потому что все они бормочут между собой на своем языке. Теперь они странно поглядывают на меня. — Так мы и познакомились, — добавляет Кайм, обхватывая меня за плечи. — Это были не самые лучшие обстоятельства, но…
— Это было очень романтично, — тихо роняю я.
С губ Шугури срывается смешок. — Думаю, ты мне понравишься, Амали. — Она похлопывает меня по руке. — Ты должна знать, что когда-то я положила глаз на твоего Кайма, но тогда была молода и глупа, и моя привязанность осталась безответной. Он был слишком отстраненным, слишком холодным, даже для меня. Я рада, что тебе удалось его растопить.
В замешательстве я смотрю на тенгу. Как легко она призналась в этом… но по какой причине? — Лучше бы ты не замышляла ничего против моего…
Шугури смеется. — Расслабься, Тигландер. Это было давно, а сейчас я смотрю на другого. Кроме того, разве ты не видела, как он смотрит на тебя? Я бы не выдержала…
Прежде чем Шугури успевает закончить, мое внимание привлекает движение вокруг палаток. Из большой палатки выходят люди. Сначала узнаю одежду: коричневые и зеленые оттенки платьев и рубашек моего народа.
Теперь я вижу их: это Сана со своим малышом? Тамрен с молодым парнем? Старейшины?
Даже ворчливый Энак с редкой улыбкой на лице?
Я не вижу среди них Велтею, хотя…
Бросаю взгляд на Кайма.
Сначала его лицо жесткое и холодное. Он все еще настороже, на нем маска воина, наемника…
Но потом сквозь нее просачивается нотка тепла, и он вдруг улыбается.
Заходящее солнце опускается за гребень холмов, озаряя долину ярким красным и оранжевым светом.
— Иди к ним, — шепчет он. — Все в порядке, Амали. Ты здесь в безопасности.
Прежде чем успеваю осознать, ноги уже идут вперед. На заднем плане несколько тенгу добродушно хихикают.
Бегу по траве, спускаясь в долину.
Ветер дует мне в спину.
Чувствую себя превосходно.
Твердая земля под моими ногами приятна.
Кайм у меня за спиной, присматривает за мной, когда тени становятся все глубже, отгоняя последние капли дневного света — это приятно.
Потому что он всегда будет оберегать меня.
И наша новая жизнь вместе только начинается.
Эпилог
Кайм
Ранним утром, в темноте, в холоде, в то время, когда смерть якобы смотрит сквозь завесу на спящих смертных, в долине царит почти идеальная тишина, прерываемая лишь нежным журчанием реки.
Я лежу рядом с Амали в маленькой палатке, сделанной тенгу, наслаждаясь теплом ее тела и угольного мангала в центре. Моя рука лежит на ее груди. Прислушиваюсь к ритмичному звуку ее дыхания, позволяя ему успокоить холодную бурю внутри меня.
Несмотря на то, что я покорил своих врагов и объявил северную часть Мидрии своей собственностью, в моем сердце все еще присутствует мрачная неуверенность.
Со смертными я справляюсь легко, но уверен, что под вековым пеплом Черной горы дремлют магические силы. Вайлорен и Андоку не могут быть единственными могущественными существами, вышедшими из своего сна, и если я сын бога… то сколько еще таких, как я, существует и даже еще не знают об этом?
Никогда не жду неприятностей, но всегда к ним готовлюсь.
И я сохраню Амали и ее племя — мое племя — в безопасности, чего бы мне это ни стоило.
Это мое обещание тебе, любовь моя.
Закрываю глаза и позволяю дыханию ее тела унести меня прочь.
Здесь, с ней, в тишине и покое.
Никогда не чувствовал большего покоя, чем когда я с ней.
Видимо, в какой-то момент я заснул, потому что внезапно снова оказался в том беззвучном месте, куда обычно попадаю, только на этот раз слышу шум ветра и шелест листьев под ногами.
И на этот раз листья имеют все цвета осени, которые так любит Амали, такие же яркие, как ее блестящие рыжие волосы.
Поднимаюсь по пологому склону — этому невыносимому склону — навстречу утреннему свету, и на этот раз путь открывается передо мной.