Школа была закончена на пятерочки, и меня отправили в Совок – поступать. В перестроечный Совок! Как только я поступила бы в любой вуз г. Москвы, меня автоматом перевели бы в один из лучших европейских университетов. И вся моя жизнь, тепленькая и аккуратненькая, была заранее предопределена. Но не тут то было! В Москве обнаружились выставки современного искусства, рок-концерты и марихуана.
Первое, что я сделала, вернувшись на Родину: вышла на станции метро «Кропоткинская» со стопкой листовок, сделаных под копирку на бабушкиной печатной машинке. Я обклеила ими всю улицу Кропоткина. «Люди, знаете л и вы, кто такой Кропоткин?» – было написано на них. Анархист-одиночка в мажорских кроссовках. Учиться в Европу я больше никогда не поехала. Я осталась в перестроечной Москве и наслаждалась свободой, каждой клеточкой впитывая культуру и прочую гуманистическую ересь. Провалилась в институт и потеряла девственность. И то и другое было бы трагедией, если бы я умела печалиться.
На экзамене по русскому языку мне попался билет – разряды междометий: «ах, ох, эх…» И я убежденно доказывала грустным преподам, что одни и те же междометия могут быть в разных категориях, так как выражают разные эмоции, в зависимости от интонаций, с которыми произносятся. Решила пошатнуть усто и лингвистики. Преподы заскучали и поставили мне «2».
Когда я не поступила, испугались все, кроме меня. Подружки вздрогнули и схватились за учебники. Родители – за сердце. А я переоделась и пошла на первое свое свидание. Это было для меня гораздо важнее. Девственность, в мои 16 лет, была настолько неприличным явлением, что я мечтала поскорей избавится от нее. Подыскала молодого мускулистого блондина и поехала с ним в заводское общежитии. Какой-то треш-ремейк «Олимпии» Ленни Рифеншталь. Но об этом – как-нибудь в другой раз.
Глава 2
Меняю высшее на творческое среднее. Московский андеграунд: видеосалон на Таганке и «Свободная Академия». Культурный шок.
В стране творился полный раскардаш. При поступлении в институт нужно было уметь дать взятку или воспользоваться блатом. Мне Бог не дал ума, а моим родителям – ушлости. Мне предлагали поступить в МАИ, где был блат, но больший абсурд сложно было представить. Может уж сразу в Бауманку попробуем? И тогда предки просто остались жить в Европе, предоставив мне самой разбираться со своими амбициями. Я не знала, как правильно жить, никого не слушала, но явственно ощущала – сменяются эпохи и все возможно. «Мы наш, мы новый мир построим…» И, включив какую-то сермяжную логику, я решила забить на высшее образование и податься в ремесло. Типа: и после ядерной войны прокормит. И пошла в техникум, учится на фотографа. Родители объявили траур, оплакивая мое будущее. А я в глубине души была убеждена: ремесленники – это узаконенные художники. Полезные для общества.
Я не на шутку увлекшись фотографией. Просто до мурашек по коже. Романтика темных комнат, камера-обскура, чувствительные пленки и томные позы перед объективом… Мы с дружками посещали всякие андеграундные тусовки, которые начали бурно плодиться в те годы, словно звери, выпущенные из зоопарка на свободу. У нас было любимое место – видеосалон на Таганке. Фактически – квартира на первом этаже. В одной комнате на деревянном стуле стоял телевизор и видак, напротив – три ряда та ких же стульев. Вся богема Москвы знала этот видеосалон. Там я посмотрела впервые «Небо над Берлином». Жуткая скучища, кстати.
Но самое важное для меня случилось на втором курсе: в техникум пришли взрослые ребята, лет по двадцать пять. Это была «Свободная Академия» Ильи Пиганова. Илья уже тогда был очень крут. С ним были молодые Мухин, Слюсарев и еще несколько «авторитетов». Они искали среди молодежи тех, кто подает надежды. Взяли меня в эту «Академию» чудом, наравне с самыми талантливыми ребятами с нашего курса. Но ходить туда стали только мы с моим бойфрендом… назовем его Сашей.
Мы вместе учились. Он уже тогда был очень продвинутым молодым фотографом: «видел свет», технику любил и ловко управлялся с увеличителем УПА. А я – начинающий сумасшедший «творец», который еще толком ничего не умеет. Но я чувствовала себя фотохудожником, без сомнения. У меня были невероятные притязания к миру: вот сейчас я обязательно стану знаменитой, уеду в Нью-Йорк, завоюю мир и стану суперфотографом, ну, или хотя бы супер-кем-то, неизвестно кем. Но точно – в области фотографии. Потому что это – самый классный, актуальный и самый высокотехнологичный вид искусства… был… тогда.