– Слушай, не хочу тебя обидеть, но…
– Обычно с этих слов начинают, когда хотят сказать что-то обидное, – обрываю ее я.
К счастью, тут у барной стойки очень кстати нарисовывается один байкер постарше, весь в татуировках и с бурыми пятнами в бороде. Он ходячее воплощение омерзительности, но пока я наливаю ему выпивку, он молчит, и я в награду ему улыбаюсь. Вид у него немедленно делается встревоженный.
Когда он уходит, я отправляюсь в туалет и перед зеркалом растягиваю губы в вежливой улыбке. Кажется, я разучилась это делать. Собственное отражение напоминает мне акулий оскал.
Холли, впрочем, сбить с мысли не так-то просто. Я долго и тщательно поправляю волосы, заново подвожу глаза, целую вечность мою руки, и все равно, когда возвращаюсь, она продолжает ровно с того же места, на котором закончила:
– Но ты и свадьбы – это как-то не вяжется.
– Это еще почему, Берта?
Не могу даже сосчитать, сколько раз я слышала этот комментарий на свадебных вечеринках от подвыпивших гостей, которые лезли мне под руку, в то время как я пыталась снять первый танец новобрачных.
– Свадьбы – это романтика. А ты совершенно не романтичная.
– А мне и не нужно быть романтичной. Нужно просто понимать, что кажется романтичным клиенту.
Я вроде бы не должна чувствовать себя задетой, но почему-то злобно пинаю задвинутую под стойку картонную коробку и бросаю сердитый взгляд на нашу неотесанную клиентуру.
Какая-то парочка совокупляется прямо в закутке у туалетов. Ритмичные движения его бедер вызывают у меня неукротимое желание блевануть. Однако же время от времени, когда они отрываются друг от друга, чтобы сделать глоток воздуха, и их губы размыкаются, его рука погружается в ее волосы, и они так друг на друга смотрят, что у меня внутри что-то екает. Я смогла бы даже этих двух придурков снять красиво.
А потом открыла бы пожарный кран и вымела бы обоих за дверь струей из брандспойта.
– Значит, в ваших отношениях с Винсом места романтике нет совсем? – спрашивает Холли с таким видом, словно заранее знает ответ.
Впервые увидев его, когда он здесь околачивался, она сказала: «Он нехороший парень, Дарси». На что я ответила: «У него пирсинг в языке, так что кое-что хорошее в нем все-таки есть». У Холли просто челюсть отвисла.
Я заглядываю в ближайший ко мне холодильник, чтобы оценить наши запасы.
– У меня в заднем кармане сборник сонетов. Когда мы с ним в следующий раз увидимся, я непременно продекламирую ему что-нибудь оттуда вслух.
– Но ты в него не влюблена.
Я только смеюсь в ответ. Хватит с меня влюбленностей.
– Он для меня – способ убить время. Я торчу здесь уже куда дольше, чем намеревалась.
Только бы обошлось без вопроса: «А ты вообще была когда-нибудь в кого-нибудь влюблена?»
– Хм, ну да, наверное, я не романтичная, – добавляю я.
– Почему ты бросила свадебную съемку?
Слово «бросила» задевает меня за живое, и Холли видит это по моим глазам. Она опускает взгляд и принимается теребить свой бейджик:
– Прости. У тебя на сайте написано, что ты больше не берешь заказы на свадебную съемку. И что теперь ты занимаешься предметной съемкой. Что это такое?
– Берта, почему бы тебе не спросить об этом «Гугл»?
Я пытаюсь облечь это в шутливую форму, но на самом деле я сердита. Ну почему она постоянно пытается набиться мне в подружки? Она что, не понимает, что я уезжаю?
Надо снести этот сайт к чертовой матери!
– Ты никогда не разговариваешь со мной по-человечески, – протестует Холли слабым голосом. – Ни слова всерьез.
Ее хорошенькое личико все порозовело и сморщилось от огорчения. Я ухожу в конец стойки и поворачиваюсь к ней спиной. Потом беру пивную кружку, в которой хранятся мои именные бейджики. Надоело мне быть Джоан. Я решаю, что до конца смены буду Лорейн.
Дарси мне быть тоже надоело.
– Прости, – дрожащим голоском говорит Холли.
Я пожимаю плечами и, нырнув в холодильник, принимаюсь переставлять с места на место бутылки водки.
– Я просто… – «Застряла тут непонятно на какой срок без паспорта и забронированного билета на самолет. Сбылся мой ночной кошмар», – хочу я сказать, но вместо этого заканчиваю: – Стерва. Не обращай внимания.
Краешком глаза я замечаю отблеск лампы, отражающейся в бутылке виски, отчего ее содержимое становится золотым. Где-то глубоко под ложечкой у меня начинает сосать, и я выдыхаю, пока внутри не образуется пустота. В последнее время у меня пошла какая-то хроническая полоса тяжелых вздохов, в особенности когда я начинаю думать про свадьбы. Поэтому думать про них я отказываюсь.