При нем были высокие скулы, чисто мужская широкая челюсть, как у Супермена, и пухлые губы. Его рот был слишком большим для ребенка, из-за чего в детстве он был похож на мультяшного лягушонка, зато теперь тот придавал его лицу еще больше мужественности, а широкая улыбка с морщинками вокруг уголков губ зажигала лицо ничуть не меньше искрящихся глаз.
А еще у него были большие ладони, в которых мои маленькие ладошки тонули и чувствовали себя в полнейшей безопасности. И очень сильные руки, которые не просто так носили бугры мышц, но еще и умели ими пользоваться.
— Что? — спросил он, привлекая мой взгляд обратно от запястий к лицу.
— Что? — не поняла я.
— Почему ты на меня так смотришь? — поинтересовался он, переводя взгляд на свои руки. — Я в чем-то испачкался?
— Да нет. Вот думаю: когда ты успел так похорошеть?
— А я всегда таким был, — разулыбался он. Я прыснула от смеха.
— Ой, кому ты врешь, Славин? Я же прекрасно помню, что ты кудрявый тощий лягушонок.
— Но-но-но… ты поосторожнее на поворотах, — возмутился, оборачиваясь и словно проверяя, не слышал ли кто-то моих слов. — Не забывай, что и я знаю, что в пятом классе ты была сдобной булочкой, а в садике почти лысой.
Моя улыбка мигом исчезла.
— Так. Спокойно. Я этого не говорил, а ты не слышала.
— Я сейчас обижусь.
— А я тебе зефирки куплю.
— И скажешь, что я самая красивая? — уточнила игриво.
— Конечно! — с готовностью согласился Славин. — А еще самая умная… Ну так что там с моим красным дипломом?
Улыбаться не прекратила, но закатила глаза.
— Это нереально! У тебя троек больше, чем четверок. А пятерок просто мало. За два месяца перед защитой тебе поможет только чудо.
Паша приуныл, облокачиваясь на стену рядом со мной.
— Можешь еще попробовать купить диплом, — предложила я. — Но как это делается, я не знаю.
— Ну нет, купленный — это даже хуже, чем синий, — не согласился он с моим предложением. — Придется зарабатывать красный в магистратуре. Ты же со мной пойдешь туда? — уточнил он обеспокоенно.
— Я же сказала, что пойду, — фыркнула раздраженно. — Куда я от тебя денусь?
— Вот это правильный подход, — одобрил он. — А хочешь к папке работать устроиться?
— Кем? — нахмурилась я. — Менеджером, как ты? Бегать по офисам и втюхивать цемент?
— Чем это тебе цемент не угодил? — напрягся Славин, хмурясь и, видимо, готовясь зачитать мне рекламную текстовку их отменного строительного материала, замешанного по семейному рецепту.
— Ой, расслабься. Я просто на шпильках далеко не убегу.
Пашка глянул на мои ноги и завис.
— Эй! — возмутилась я, когда он еще и склоняться к моим коленкам начал, гипнотизируя икры.
— Ну да, на них ты и одного мешка не продашь, — согласился он. — Но я не об этом. Может, хочешь экономистом к нам устроиться? Ну или бухгалтером?
— Экономистом? — переспросила заинтересованно. — Серьезно? И дядя Демид согласится?
— Почему нет? — удивился он, а затем склонился к моему уху и будто секретную информацию поведал: — Он, говорят, даже своего бездарного сынка на работу пристроил.
Я со смешком ударила Пашку локтем под ребра, отталкивая от себя, чтобы он не щекотал щеку дыханием и не тревожил хрупкие девичьи нервы и мечтания.
— А если серьезно, то, конечно, возьмет. Он тебя обожает чуть ли не больше, чем меня. Про твои успехи в учебе наслышан. Возьмет, если не сразу главным экономистом, то рядовым каким-нибудь — точно.
— Я хочу! — выдохнула с затаенной надеждой. — Очень!
Пашка разулыбался во все свои шикарные зубы.
— Считай, я договорился, — пообещал он. — А ты пока подумай, как мне красный диплом получить. Без него папка мне точно никогда руль не доверит.
— Придумаем что-нибудь, — кивнула и я воодушевленно. — Когда это мы вместе что-нибудь да не придумывали?
— Лады, — улыбнулся он поощрительно и поднял ладонь, по которой я с готовностью радостно хлопнула.
Так задание по возведению наследника на трон строительной корпорации мной было получено и принято к исполнению.
8. Наложницы гарема
До поры до времени Славин рассекал по университету павлином с распущенным хвостом. Подружек у него было по одной на каждый день недели. Ссор из-за него было немало, девичьих слез тоже. Он, словно султан, имел целый гарем, и никто из его девушек даже вякнуть не смел ничего против, чтобы не лишиться внимания. И все эти фурии единогласно ненавидели меня, потому что все понимали, что они мимо проходящие, а я вечная в жизни «красавчика Павла с экономического».