Незнакомка с грубой кожей вдруг вздрогнула, оглянулась назад и куда-то потянула Сашу за руку. «Почему бы и нет», – равнодушно подумала она и пошла куда ведут. Они шли каменной террасе, которая казалось, тянется бесконечно. Строение само по себе не походило ни на одно виденное раньше. Строение построено на склоне горы, внизу очень глубоко, не менее километра от подножия. И снизу, и сверху видны террасы, на подобии той, по которой они теперь шли, да и эта терраса огибала выступ на горе и тянулась так далеко, что не видно конца. В стенах имелись круглые, застекленные окна, по кругу отделанные все тем же белым камнем.
Позади послышался грохот. Очередной камень угодил как раз в то место, где недавно она стояла. Не сговариваясь, Саша с незнакомкой ускорили шаг, скоро свернули в проем-арку и через просторный коридор вышли внутрь горы, изрезанной множеством проходов, дверей и коридоров. «Чтоб здесь ориентироваться, нужна карта», – подумала девушка. Незнакомка же уверенно шла вперед, то сворачивала, то снова шла вперед по коридорам из белого камня. На пути им никогда не попался. Коридоры лишь частично освещались. В нишах стен ярко горел какой-то материал, по виду напоминавший торф, давал слабый запах горения и все ниши и камины имели встроенные вытяжки. Всё ускоряя шаг, минут через десять они вышли в просторную комнату из того же белого камня. Свет падал из большого окна, горело два камина. Над одним из них в котле кипела вода. В комнате было три женщины и все три были похожи на незнакомку, и также имели грубую желтоватую кожу, разве что были повыше и посимпатичней и сравнительно лучше одеты. На полу, на деревянных носилках лежали раненые. В основном мужчины. «Все они одной народности, все похожи», – подумала Саша и осеклась. У одного из раненных мужчин рана была очень серьезна. На правой ноге открытый перелом, в зубах он сжимал толстую ветку и сдерживал крик, когда женщины дотрагивались до его ноги. У другого вывихнута рука, еще двое лежали с закрытыми глазами и еле заметно дышали. У остальных были раны попроще: сильно ободрана кожа, тряпками обмотана голова или конечности.
Мужчина со сломанной ногой вцепился зубами в палку и бил руками по полу.
– Что это такое?! – словно очнувшись ото сна прокричала Саша и не узнала свой голос, – немедленно звоните в скорую! Зовите на помощь! Пусть пришлют врачей, перевязочный материал…вертолет. Им нужна квалифицированная помощь. Средневековье какое-то.
Женщины и мужчины с любопытством обернулись на нее и начали переговариваться на незнакомом языке. Этот язык смутно был похож на ядерную смесь английского и китайского, но она ничего не поняла из сказанного. Саша – полиглот. К семнадцати годам она легко читает на английском, французском и испанском, а также, из интереса изучает китайский язык. В отца пошла не только внешностью, но и «головой». Гены пальцем не сотрешь. Саша понимала, что разница между отличником и тому, кому учеба дается не так легко, состоит лишь в степени усвоения информации. Всё. Других отличий нет. Кто-то, конечно, зубрит с утра до ночи. Саше всё давалось легко. Она понимала урок, понимала изучаемые темы с одного прочтения, а если тема интересная читала дополнительно. Закончив школу с серебряной медалью, она уже подала документы на биолого-химический факультет и в будущем хотела заниматься фармакологией. Мать каждый год посылала отцу в Америку последнюю страницу ее дневника и, видя успехи дочери, он оплатил учебу в престижном лицее, который по честности от хорошей московской школы мало чем отличался. Будучи легкого нрава она легко вписалась в пафосное учебное заведения и завоевала дружбу отпрысков знаменитых людей тем, что при возможности давала списывать. Особо «понтанутые» ее в свой круг не звали, но она туда и не просилась и не хотела. В целом здоровая атмосфера в классе, бассейн в школе, богатая библиотека лицея и грамотные педагоги ее более чем устраивали. Зная человеческую анатомию, она понимала, что с такой тяжелой раной без врача, анестезии и антибиотиков мужчина долго не протянет. Вон сколько крови. Еще и переливание нужно. Собственно она и отказалась от идеи стать врачом, потому что боится вида крови. Ее замутило. Выбежав в коридор, она прижалась лбом к прохладной стене, чувствуя, как волнами накатывают приступы тошноты. Немного отдышавшись, она вслух приказала себе: – Думай!
Так. Что у нас имеется. Отчим занес кулак. Значит, ударил. Потом я потеряла сознание, меня чем-то накачали и увезли в страну третьего мира, где сейчас идет война. Это объясняло ситуацию вокруг, но звучало неправдоподобно. Отчим – простой слесарь. Чем он будет накачивать? Как смог перевести человека без сознания через границу? И вообще, признаться для такого изощренного плана глуповат. Вот чаем облить, выживать из дома пакостями – это да, а подобная многоходовочка – пожалуй, нет. Можно было предположить, что он как-то связан с поставщиками «девочек для развлечений» и те провернули все дело. Только тогда она бы увидела совсем другую картину борделя. Да и не вяжется это с характером отчима: ему же отвечать придется. Сволочь он порядочная, но на такую жестокость…нет, не вяжется. И тут ей в голову пришла, как самой ей показалось, ясная мысль. Ну конечно! Надо обратиться в посольство России и попросить вернуть ее на Родину, а уж там правоохранительные органы пусть разбираются, что случилось на самом деле. Возбужденная таким простым выходом она вернулась в комнату с раненными и громко сказала: