– Тебя не пугает их наследственность? – продолжает пениться его мать.
– У них хорошая наследственность, – сквозь зубы рычит Давид.
– Ты откуда знаешь? Диана, кто отец ваших детей?
– Я не знаю, – тихо отвечаю я, шокированная реакцией его матери на мои слова.
– Вот видишь, даже она не знает! – восклицает женщина. —Ты хоть представляешь, какие там могут быть гены?
– Да нормальные там гены!
Она переходит на крик:
– Тебе почем знать?
– Да потому, что это мои дети! – зло рявкает Давид. – И не смей говорить гадости в их сторону!
– Что? – женщина поднимается со своего места, и Давид делает то же самое.
– То, что слышала! Это мои дети! Могу сделать тест ДНК, чтобы ты наконец-то успокоилась относительно их наследственности.
– Что? – в ужасе шепчу я, поднимая на него глаза.
17.
Диана
– И давно ты об это знаешь? – Стараюсь держать себя в руках, но мой голос дрожит.
– Относительно недавно.
– Это все было подстроено? Роддом и все остальное? – холодея, шиплю я. А в груди предательски ёкает где-то под ребрами. И я замираю в ожидании его объяснений.
– Нет, – мотает головой. – Наша встреча была простой случайностью.
Меня колотит. Сердце хочет верить его словам, но разум твердит, что подобное просто невозможно.
– Звучит неправдоподобно. – Я изо всех сил пытаюсь сдерживать слезы. – Слишком много случайностей. Так не бывает.
Закрываю глаза. Пытаюсь успокоиться, но получается плохо.
– Да я клянусь тебе! – заверяет меня Давид.
Мне вдруг становится очень страшно за детей. А что, если Давид все рассчитал и теперь хочет забрать их у меня? Мои малыши самые прекрасные дети на свете. Я безумно люблю их и сделаю все, чтобы защитить.
– Я тебе не верю!
Меня всю трясет. Начинаю закидывать свои вещи в чемодан. Без разбора, все подряд.
– Дин, что ты делаешь? – Он выхватывает у меня из рук детскую пеленку.
– Домой собираюсь, – через силу выдавливаю из себя. Страх за малышей сковывает мое сердце, которое пропускает удар за ударом.
– На ночь глядя? – Мужчина впивается в меня строгим, холодным взглядом.
Мысли в голове расползаются, словно мурашки, в разные стороны.
– Главное, чтобы от тебя подальше, – шиплю я.
Давид замолкает и подходит к окну. Вглядывается в сумерки и резко разворачивается:
– Сама можешь ехать куда угодно. Детей я не отпущу, – уверенно и совершенно спокойно заявляет он.
На несколько секунд я теряю дар речи.
– Какое право ты имеешь указывать мне, что делать?
Во мне все замирает. Я боюсь. Боюсь настолько, что тяжело дышать. На меня накатывает паническая атака.
– Прямое. Я биологический отец твоих детей.
– По закону ты им никто! – срываюсь я на крик.
– Юридическая сторона вопроса – это всего лишь дело времени.
Я не верю своим ушам.
Вокруг меня образовывается вакуум, а моя психика отказывается воспринимать услышанное.
Какая подлость! Какое лицемерие! Как тонко он все просчитал. Втерся ко мне в доверие. Прикинулся заботливым. Лапшу вешал и рассказывал про отношения. А я, дура, уши развесила и слюни пустила. Мой мир начинает сыпаться на глазах.
– Ты… ты… – давлюсь словами.
Внутри абсолютное опустошение.
– Я ставлю в приоритет безопасность детей, – так же спокойно говорит Давид и прячет руки в карманы. – Если тебе так приспичило собирать вещи на ночь глядя – собирай. Только домой вы поедете утром.
Отчасти Давид прав. На улице валит снег, дорога оставляет желать лучшего.
– Ладно. – Грустно качаю головой и захлопываю крышку чемодана. – Возможно, ты прав. Я вызову такси утром.
– Сам отвезу.
Он медленно разворачивается и идет в сторону двери. Я ничего не говорю в ответ. Просто пожимаю плечами. Наверное, моя эмоциональная система включила режим самосохранения, чтобы я окончательно не сошла с ума от страха и боли.
– Дина, – окликает меня Давид, и я оборачиваюсь на его голос. – Я правда узнал о своем отцовстве совершенно случайно. Я расскажу тебе все в деталях, когда ты будешь готова меня слушать.
Мне нечего ему ответить. Давид выходит и закрывает за собой дверь.
Как только я остаюсь одна, наружу начинают лезть все мои страхи. Мне тут же становится холодно и ужасно одиноко. Так хочется, чтобы кто-то крепко обнял меня и убедил, что все будет хорошо. И следа не остается от былого тепла, которое царило в моей душе в последнее время. Теперь туда нагло лезет пустота вперемешку с обреченностью, занимая собой все свободное пространство.
Давид
Бросаю короткий взгляд на сидящую справа Диану и сильнее сжимаю руль. На фоне давящей тишины одиноко щелкает поворотник. Еще крепче сжимаю руль. Диана молча смотрит в окно. Она не передумала и не отказалась от мысли о возвращении домой.
Как бы я ни хотел, чтобы она осталась, но держать ее против воли я не имею права. Я пытался за завтраком поговорить с ней, но она даже слушать меня не стала. Это не женщина, а стена. Кремень! Я к ней и так, и эдак, но она осталась непреклонной.
Еду со скоростью черепахи, желая как можно дольше побыть рядом с ней и детьми.
Я не виноват, что моя мать вынудила меня сказать правду. Да, возможно, это прозвучало довольно резко. И вообще, не при таких обстоятельствах я хотел во всем признаться Диане. Глупо, кончено, вышло, но имеем то, что имеем. Отмотать время назад я не могу.
Диана тоже хороша. Могла бы как минимум спокойно меня выслушать, а не подрываться и нестись с перепугу куда глаза глядят. По-моему, я ничего плохого ей не сделал за все то время, что мы знакомы. Мне кажется, я заслужил хоть на какое-то понимание с ее стороны.
Сворачиваю уже в знакомый двор, паркуюсь напротив подъезда и глушу мотор. Диана молча выходит из авто. Я выскакиваю следом.
– Дин, – подхожу и стискиваю ее плечи, – выслушай меня. Прошу.
– Нет! – Закусив губу, мотает головой. – Я не готова.
Мы замираем посреди двора.
– Папочка! – рядом с нами проносится мальчишка лет пяти и бросается на шею встреченному им мужчине. Мы синхронно оборачиваемся в их сторону. Следом за мальчиком идет симпатичная молодая женщина. Она так же, как и парнишка, идет навстречу своему супругу.
Диана резко выдыхает.
– Помоги нам, пожалуйста, подняться в квартиру, – говорит она и отворачивается от меня.
Я, психуя, открываю багажник и достаю оттуда ее чемоданы. Она принципиально не забрала ничего из тех вещей, которые я покупал для детей. Только то, что привезла с собой.
Затем подхожу к задней двери и вместо того чтобы открыть ее, торсом зажимаю девушку между собой и машиной.
– Признаю, что был не прав, – говорю ей в губы. – Мне надо было раньше тебе во всем признаться. Просто подходящего момента не было, понимаешь…
– Нет, не понимаю, – начинает нервничать она. – Не понимаю, потому что у тебя была куча времени для этого! Но ты выбрал подло врать.
– Не врать, а молчать, – пытаюсь хоть как-то реабилитироваться в ее глазах.
– Это практически одно и то же! – Отводит взгляд и смотрит в сторону.
– Диночка, – чувствую, что становлюсь абсолютно невменяемым, крепко обнимаю ее и прижимаю к себе, – я точно знаю только то, что хочу быть рядом с вами. Рядом с тобой.
Хочу поцеловать ее, но девушка уворачивается, упираясь руками в мои плечи.
– Отпусти меня, Давид!
– Дин…
– Отпусти, говорю! – сбивчиво кричит она.
– Динка, просто проверь мне. У нас все хорошо будет. Мы же оба хотим, чтобы наши дети росли в нормальной семье. Я до тебя ни разу не встречал ни одной женщины, с которой хотел бы создать семью… Дай нам шанс.
Диана долгим и внимательным взглядом смотрит на меня, как на безумного. Понять бы, о чем она сейчас думает. На ее лице появляется смятение.