Стыдно то как, провалиться бы куда. Вчера заснула, а сегодня вряд ли. Не сдерживаюсь и почти одновременно со стоном хрипло выдаю ему:
— Хватит! — и руку дрожащую вытягиваю вперед, чтобы отталкнуть его голову и… натыкаюсь на что-то жутко твёрдое и длинное.
— Руку убрала, быстро! — жёстко произнёс и его дыхание поднимается надо мною выше, ещё выше, к моей груди, ещё пара движений и он нависает надо мной на вытянутых руках, он всё ещё на кровати.
Я замерла, чувствую смотрит на меня, или вижу через повязку, как пытался объяснить Зиф.
Дышу прерывисто, не двигаюсь, страх и холод внутри сковал всё тело. Замерла или застыла. В голове все перемешалось, хаос, «не одна сотня лет, не одна сотня», теперь рога, братья. Значит у обоих есть рога? Подтягивается ещё ближе и нависает ниже надо мной, рядом совсем, чувствую его близость и дышит прямо в лицо.
— Не бойся, коснулась и что теперь, не забодаю, успокойся, — губами касается моего лба и вот теперь скатывается с кровати, я выдыхаю своё напряжение, — На сегодня всё. Завтра идём на ужин не забудь. Зифа к тебе позвать?
Киваю «да». С Зифом спокойнее, он почти бесшумно зашёл ко мне в комнату. Сижу на кровати спиной у стены, а Зиф лежит на краю положив голову мне на колени. Глажу его по черепушке, а он меня по второй руке. Стоп, что это у него, бугорки?
— Это у тебя рожки такие? Тоже из этих? Рогатых, — чувствую, как он пожимает плечами «не знаю» и по руке меня дальше гладит, успокаивает. Добрый он, а за рёбрами пустота, сердца нет.
А имеющий сердце не всегда добротой наделён. Жаль таких.
5
Сегодня Ужин. Как бы не подавиться. Я одна, а Этих с рогами — двое.
— Зиф, пойдёшь сегодня со мной на ужин? Хорошо? — и прогуливаюсь шагая пальчиками вверх по его позвоночнику, «подлизываюсь».
Поворачивается и накрывает «свое лицо» моими ладошками, кивает «да».
Улыбаюсь и вздыхаю, значит договорились.
Его долго не было. Занят наверное, это я без дела здесь сижу.
Пришел, взял меня за руку и повёл. Шли долго, коридорами, поворот в лево, поворот в право, чувствовала как потоки ветра меняются в разном направлении, но холодно не было.
Остановились и я сильнее сжала Его крупную ладонь, второй сжала до скрипа костлявую ладошку Зифа. Он открыл дверь и мы вошли.
— Пришли? Я тут кое-что особенное приготовил, садитесь, — вздрагиваю от этого голоса, он такой любезный сегодня, странно и страшно.
Отпустила руку Зифа и сажусь, кто из них пододвинул мне стул не знаю. Добрый брат сел рядом и я положила свою ладонь ему на ногу. Мне так хочется сильнее себя чувствовать.
— Выглядит хорошо, — этот обходит стол и становится за моей спиной. — Раны посмотрю?
Нервничаю, медленно руку с ноги убираю, чтобы в стул вцепиться.
— Руку верни. Пусть посмотрит, не бойся его, — слышу его уверенный голос, но всё же сжимаюсь и ёжусь.
Осматривает мою руку, задрав один рукав, шею, за шиворот заглядывает. Руками аккуратно водит, не забыл, где резал. Гад. Возвращается на на своё место, садится напротив нас.
— Не ожидал. Так чем говоришь лечишь её?
— Не твоё дело. На ужин позвал, вот и угощай.
Кто-то сервирует для нас стол и возле меня ставят тарелку, пахнет вкусно. Зиф кладёт мне в руку вилку.
— У Стрекозы своя игрушка есть. У тебя Стрекоза, а у меня только работа осталась. Не справедливо?
— Мир вообще не справедлив. А ты ешь давай, что сидишь, — это он уже мне говорит.
— А что это… мы едим? — наколола на ощупь вилкой кусочек и к носу подношу.
— Не бойся, не Вас, — ржёт эта Сволочь, как конь, сдерживал себя, а теперь разошёлся. — Ешь, или тебя покормить? Помнишь как…
— Успокойся и не хами, — осекает его тот, что рядом.
Едим молча, и в правду вкусно, овощи и кусочки мяса, похоже на курицу.
— Вижу серьезно намерен её вернуть?
— Я говорил, спорить бесполезно. Придёт в себя и верну.
Я поела и откладываю вилку в сторону, вздыхаю.
— Я услышал, разговорили тебя. Скажи теперь что-нибудь. Смотрю ты уже поела.
— О чем говорить?
— Ого, да о чем хочешь!
— Собеседника лучше видеть, чем слышать. Вы оба, смотрите на меня, прикасаетесь, даже Зиф меня видит, — Зиф ладошкой меня по ноге начинает гладить, отталкиваю её, — А я в повязке, не вижу вас и снять нельзя — жуткий свет и наказание.
— О, как. Молчала, слушала и изучала типа нас. Молодец. Может с глазами всё-таки что-то придумаем? И ей веселее будет, экскурсию проведу, пусть посмотрит, всё равно дальше коридоров никуда не денется. И Зиф пусть рядом с ней топчется. Что скажешь брат?
— Плохая идея. Ну что посмотрел, накормил, тогда мы пойдём, у нас ещё дела. Спасибо за ужин и пока.
Помогает мне встать из-за стола и уводит. Идём по коридору. Впереди слышу как Зиф пританцовывает, бежит мелкими шагами. Доволен мелкий как прошёл ужин. И я, не смело улыбаюсь.
6
Пришли обратно в комнату. И он первый заговорил.
— Вижу сытая и довольная. — усмехается. — А теперь оголи спину, осмотрю, — подчиняюсь и показываю спину.
— Заживает хорошо, даже очень, мне нравится. Продолжим лечение. Иди ложись и подол задери. Устраивается по удобнее, а подол мне выше задирает.
— Ноги потом, мы ещё с солнышком не закончили.
Опять стыдно, я без белья и жутко краснею, а он располагается между моих ног, берет меня за бёдра и устраивается возле солнышка. Продолжает то что не закончил вчера. Сегодня солнышко меня не подвело, не смеялось и не разливалось тёплом. Ну вот закончил. Медленно спускается вниз, целует бедро, касается языком ран на ноге, лечит, затем вторую ногу тоже.
Потом останавливается. Пауза… длинная… очень.
Я сжимаюсь, сокращаюсь словно пружина, волнуюсь, он касается рукой, потом пальцами проводит «там», где бы мне не хотелось. Дрожу, глубокий вдох и:
— Там ран нет, — выдыхаю.
— А если найду.
— Не надо, прошу, — дрожу ещё сильнее.
Обхватывает мои бёдра руками и начинает лечить меня «там», моё дыхание сбивается, ноги предательски дрожат, сжимаю кулаками простынь… Боже… Сколько это длилось, не знаю, не понимаю, со мной такое впервые, страх сменился чем-то другим, словами не выразить… стон, ещё один вырывается… Чувствую как теку и мой маленький клитор пульсирует… А он не останавливается, то нежен, то напорист. Яркая вспышка в районе груди, жар и мелкие разряды тока в низу живота, ноги дрожат и… мир растворяется, по телу рывками проносится агония, мои пересохшие губы приоткрываются и, я пытаюсь ловить воздух мелкими глотками…
Вылечил, где не болело… дрожу как «осиновый лист». Он стал двигаться вверх, чувствую как опаляет жарким дыханием мое тело, живот, грудь, шею. Навис надо мной всем своим телом, чувствую как в лицо смотрит, изучает, как дрожащие руки к лицу поднимаю, как дыхание пытаюсь восстановить.
— Не смотри…мне…я… не смотри, прошу, — поправляет мои волосы, убирая их с моего лица, и смотрит, всё равно смотрит, долго смотрит и дышит мне в лицо и продолжает смотреть.
Я медленно прихожу в себя, глаза влажные, но под повязкой этого не видно.
— Про глаза всерьёз говорила? — спросил и дыханием опалил своим.
Машу головой в стороны «нет», киваю головой «да», путаюсь. Я ещё не совсем в себе, мысли где-то не со мной, стесняюсь того что произошло.
Ложится рядом, поправляет мое платье и кладет мою голову себе на плечо, целует в макушку.
— Успокоилась? Побуду немного и уйду. Зиф уже под дверями топчется, переживает за тебя. Насчёт повязки, может лучше в неведении быть. Что если ошибаешься и реальность окажется страшнее картинок в голове. Хотя бывает и наоборот, воображение страшнее, и более ужасные картины нам показывает, в разы хуже, чем действительность преподносит. Вспомни первые картинки, когда здесь оказалась, что и как, кого и каким представляла.
— Прав… наверное, — отвечаю ему.