А как же насчет спортивной составляющей? Получается, что у нас в сезоне 1965 г. ее практически не было, да она и не планировалась. Среди прочих причин была еще одна, о которой я пока не говорил.
В памяти у всех нас была очень свежа история сильнейшей команды страны под руководством Льва Мышляева, которая несколько лет подряд проходила «проблемные» стенные маршруты на Кавказе и Памире, неизменно завоевывая золотые медали чемпионата Советского Союза. В сезоне 1963 г. Мышляев планировал пройти новый и очень сложный маршрут по стене Ушбы. В качестве тренировки для своей группы он выбрал три-четыре классических стенных маршрута. Первые две стены пика Вольной Испании и пика Щуровского были пройдены в хорошем темпе, без каких-либо происшествий. Следующей была стена Чатына, маршрут Гарфа, прохождение которого также было сделано в отличном стиле. Однако когда осталось «только» пройти под карнизом и выйти на гребень Чатына, этот карниз внезапно рухнул и сорвал вниз три из пяти связок. Погибли шесть человек, включая Л. Мышляева. Двое из погибших — Боб Баронов и Юра Смирнов были нашими близкими друзьями, вместе с которыми мы прошли немало сложных маршрутов.
В тот год почти все «академики» работали инструкторами в альплагере «Баксан», и нам вместе с отрядами из других альплагерей пришлось выполнять эту, самую тяжелую, работу в горах — транспортировку тел погибших. Работа усложнялась еще и тем, что столичные спортивные чиновники, узнав о трагедии, потребовали, чтобы тела не спускали в Баксанское ущелье (что было бы абсолютно безопасно и потребовало бы не более одного-двух дней), а отнесли их через непонятно какой перевал в Местию. Дабы не вызвать отрицательной реакции множества иностранных туристов, отдыхавших в Баксане!
И вот примерно 60 альпинистов в течение четырех дней тащили этот — почти неподъемный — груз через малопонятный перевал Главного Кавказского хребта по каким-то совершенно безумным ледникам, ледопадам, лавинным желобам и осыпям, и можно было только удивляться и радоваться тому, что никого из нас при этом не убило и никто никуда не свалился.
К концу этого пути мы настолько устали, что перестали даже ощущать эту усталость: казалось, что силы никогда не закончатся, сколько бы ни потребовалось еще работать. День, два или десять — без разницы. Сваны, жители Местии, это почувствовали лучше всех. Когда я привел свой спасотряд альплагеря «Баксан» в местное кафе, чтобы чего-нибудь перекусить на те немногие деньги, что у меня были, на нас только взглянули и, ни о чем не спрашивая, немедленно предложили сытный обед на двадцать человек, не взяв с нас ни копейки. Вдобавок было выставлено несколько ящиков вина со словами: «От ваших друзей». Интересно, что хотя каждый из нас выпил не менее двух бутылок, но хмеля никто не почувствовал. Видимо, при таких предельных нагрузках на психику организм человека не очень подвержен влиянию алкоголя. Поразительным контрастом после Местии оказалась встреча в «родном» лагере — не было сказано даже простых слов благодарности и был выдан лишь дополнительный стакан компота на обед, да и то после моих настойчивых просьб.
Трагедия группы Льва Мышляева произвела на нас сильнейшее впечатление, и, хотя после «мышляевской спасаловки» прошло уже два года, не хотелось даже смотреть на какие-либо стенные маршруты. Тем не менее, на Ушбу мы все же пошли, пусть даже и не по самому сложному маршруту!
Снова и снова все тот же роковой вопрос. Почему, зная все не понаслышке об опасностях гор, мы, как будто приговоренные, продолжали ходить на вершины, причем не только на практически безопасные двойки и тройки, но и на такие, как Ушба, где трагедии случались нередко? Рискуя повториться, я могу снова сказать, что для нашей компании «академиков» спортивные аспекты альпинизма никогда не были основными. Главной всегда была возможность ухода, хотя бы и кратковременного, в другой мир, мир, где царила атмосфера искреннего человеческого общения друзей-единомышленников в окружении всегда чистых и диких гор, часто очень суровых и даже беспощадных, но никогда не злобных и не вероломных. Все это мы в полной мере прочувствовали на траверсе Ушбы, упоительном восхождении, где в почти идеальном сочетании присутствовали техника и эстетика, а мы смогли удачно вписаться в эту гармонию.