Ну а как насчет выпивки? Конечно, да! Хотя имелись и расхождения: с одной стороны был Мика, абсолютный трезвенник, утверждавший, что он и без вина может радоваться жизни, а с другой — Боб, любивший выпить и старавшийся всех остальных приохотить к этому занятию. Между этими двумя полюсами и располагались все остальные. Был один случай, когда Мика сумел каким-то образом убедить нас встречать Новый год без спиртного — вроде бы получилось неплохо, но все-таки как-то пресно. Повторять этот опыт больше никому не захотелось. Так что в историческом плане победа была, безусловно, за линией Боба, но, конечно, со значительными коррективами в сторону умеренности возлияний — за этим всегда тщательно следил Е. Тамм.
Здесь читатель вправе спросить: «А неужели не скучно было вот так ежемесячно (а иногда и того чаще, если случались дни рождения или празднование Нового года) собираться почти одним и тем же составом на протяжении десятков лет?» Ответ может прозвучать неправдоподобно или, по меньшей мере, странно: «Нет, не скучно. А иначе, зачем бы мы собирались?» Притягательность этих сборищ объяснялась не только искренним взаимным интересом к делам и жизни друг друга, но и тем, что в нашем сообществе каждый чувствовал себя совершенно раскованно и свободно, чего нельзя было сказать о самочувствии во внешнем мире, насквозь пропитанном фальшью официальной советской жизни.
Но, как известно, «довлеет дневи злоба его», иными словами, у всех есть множество каждодневных больших и малых дел и забот, которые в состоянии, так сказать, «перемолоть в труху» и не такие тесные связи между людьми. Что же нас все-таки спасало от этой опасности?
В жизни каждого из нас бывало так, что в силу разных обстоятельств просто не хватало времени, сил и желания идти еще и на «День дежурного». Несколько раз такое случалось и со мной, и я хорошо помню свои тогдашние ощущения: «Ну зачем я туда пойду? Я их всех люблю, но не до них мне теперь. Сейчас все это мне просто не надо!» Но стоило поддаться этим настроениям и два-три раза пропустить «День дежурного», как вдруг появлялось ощущение нарастающей опасности потерять нечто, представляющее абсолютную ценность.
Особенно остро это ощущал Боб Горячих, и ему мы во многом обязаны столь многолетним сохранением нашего братства. Помнится, в один из моментов, когда из-за всяких личных неустроенностей я стал отходить от наших общих дел, Боб меня позвал выпить пива, как это бывало и раньше. В этот раз он был непривычно серьезен, и главный мотив его разговора «за жизнь» выглядел примерно так: «Старик, у тебя, я знаю, сейчас нелегкое время и ты отчуждаешься от нас. Но ведь то же самое может случиться со мной или Женькой или Олегом — и что тогда? Что останется у тебя, у меня, у других, если мы разбежимся каждый по своим делам и заботам? Ведь вся наша компания может тогда рассыпаться! Мы не можем допустить, чтобы просто так потерять то, что так нелегко и ценой таких потерь нами создавалось. Все зависит от нас, и каждый не может этого не понимать».
Не могу поручиться за точность выражений, но смысл Бориных слов был именно таков. Боб более других осознавал, сколь значимо для всех нас наше дружество, очень переживал, что оно может быть утрачено, и поэтому не жалел усилий, призывая нас сознательно культивировать это «нежное растение». Сам же Борис всегда был готов буквально «положить душу свою за други своя».
По моим наблюдениям и разговорам, многие из моих друзей прошли через подобный опыт «почти отчуждения» от компании, но для большинства из них, так же, как и для меня, несмотря ни на какие личные дела и сложности, сохранение нашего братства как некоего «Ордена посвященных» всегда оставалось предметом особой заботы. Впрочем, надо сказать, что этот «Орден» был совершенно открытым, «распахнутым» и держался не тайнами и скрытыми целями, а совсем другими, прозрачными «скрепами».
Важнейшей из таких «скреп» являлось, конечно, наше общее стремление никогда не упускать из вида повседневную жизнь семей друзей, погибших в горах. Это никогда не обсуждалось — просто было само собой разумеющимся и естественным в любой момент оказать им любую требуемую помощь в повседневных делах и заботах, не считаясь с затратами времени или денег.
К примеру, когда однажды часов в 10 вечера Надежда Куликова позвонила Олегу Брагину и тревожным голосом сообщила, что накануне ее сын Алеша Куликов вместе с классом ушел в лыжный поход в район Лобни и до сих пор от них ни слуху, ни духу, то уже через час на Савеловском вокзале встретились Олег, Дима Дубинин и я в полном походном облачении, чтобы последним поездом ехать в Лобню. К счастью, «геройствовать» нам не пришлось — в последний момент вдруг прибежала запыхавшаяся Надежда с вестью, что Алексей жив-здоров и уже дома.