Собственно, главным уже тогда было ощущение «коллективности бытия», причем не на уровне своих сверстников, а как раз на уровне этой большой компании взрослых людей. Честно сказать, ни в какой другой компании впоследствии никогда не ощущал себя столь комфортно. Дело даже не в том, что радикально совпадают взгляды и оценки всего сущего, отнюдь нет! Никто в этом коллективе не пытается построить иерархическую структуру, столь популярную в народе в форме простой поговорки: Ты начальник — я дерьмо, я начальник — ты оно. Да, кстати, показательно, что дядю Женю чаще всего называли «папочка!» — ласкательно-уменьшительно, как я помню из курса русского языка.
Так вот, вернемся, как говорится, в стойло, то есть к походу. Закончился он, надо сказать, блестяще! В последний день нам во второй половине дня выдали тепло и солнце, и покуда происходили сборы-разборы вещей и оборудования, мы, то есть дети, самозабвенно ловили майских жуков... целый целлофановый пакет — вот оно счастье!
Были и другие походы, и байдарочные, и автомобильные (Суздаль, Владимир), и просто выезд на летнее времяпрепровождение (к Дубининым в Ивановскую область вместе с Валей и Андрюшкой Цетлиными). Не говоря уж о выездах в горы, куда мы попадали в качестве «детей полка» несколько лет подряд: 1969 г., Цейское ущелье, сборы альпсекции МГУ, которыми отец руководил, а мы были с Андрюшей Цетлиным; 1970 г., Каракольское ущелье — я и Никита Тамм, ну и 1971 г., Матча — мы с Никитой, Юра Калачев и племяш Брагина — Володя.
После гибели отца опекали меня по всей форме, а уж хлопот я доставлял — мама дорогая! То, что В. А. изложил, — эпизод с пропажей в лыжном походе со школой — весьма щадящий вариант реального события... Какая там школа, поругался с матерью, взял ту самую собаку (кстати, это была сибирская лайка), ружье (не зарегистрированный карабин, рассверленный под 28 калибр — на 80 м сайгака бьет навылет!) и поехал на охоту на 5 декабря (старый день Конституции) на два дня, прихвативши и учебный день, и не то что в Лобню, а аж за Дубну, ну эдак верст за полтораста от Москвы. Ну, в общем-то, вы понимаете... погулять, серых уток, как водится. ну или кого там ни случится... Я шустрый такой был парнишка... с затеями.
И что вы думаете? Смит этот самый с дядей Брагиным явились по материному наущению ко мне в школу, изловили моего друга сердечного Мишу, каковой собственно и снабдил меня этим самым карабином, и устроили ему допрос с пристрастием. Как он мне потом рассказал: «И тут приходят двое, с конвоем, с конвоем... Оденься, говорят, и выходи!.. — попробуй тут, главное дело, не выйди. Один-то, такой мрачный солидный (Брагин), а второй такой голубоглазенький (Смит) — ну, ясное дело, чекисты! Прямо на уроке взяли... все так в классе и поняли...». Так что, читая воспоминания про мои похождения, умножайте все как минимум... на три.
А еще в приснопамятном 1972 г., когда летом Москву затянуло дымом торфяных пожаров, меня поручили заботам Гали Кузнецовой, которая со своим мужем Юрой Любитовым и сынулей Максимом (моим сверстником) ударили «автопробегом по бездорожью» сначала Золотого кольца России, а там уж и по святым местам Вологодской губернии: Кириллов монастырь, Ферапонтов... далее везде. Идея была такая, чтобы мы с Максимом вдохнули древнерусской свежести, да и вообще поразвеялись в походной жизни, перед тем как включиться в заключительный этап подготовки к поступлению в МГУ или куда оно там ни повернется.
Поездка действительно удалась, да и как могло быть иначе в такой-то компании! Ведь уникальность ее состояла (да и состоит сейчас!) в том, что даже очень незначительные части этого дружества продолжают нести большинство его свойств и притягивать к себе подобных. Короче говоря: малину через озеро напротив Кирилло-Белозерского монастыря брали, вологодскими молочными продуктами из первых, что называется, рук, угощались, да и раков в озере Ферапонтова монастыря ловили (целое ведро, между прочим), разве что по дороге в Кижи уток не били, да собственно бить-то били, но в более подходящем месте.