Ну а почему вообще можно было предполагать, что всякого рода альпинистские мероприятия могут проводиться за казенный счет? Ведь альпинизм никогда не был таким популярным и зрелищным видом спорта, как футбол, хоккей или легкая атлетика, и говорить о вовлечении многотысячных масс советских людей в это занятие явно не приходилось. Тем не менее, государство через профсоюзы и спортобщества довольно щедро финансировало занятие альпинизмом на всех уровнях — от альплагерей до разного рода спортивных сборов и экспедиций. В основе своей эта щедрость объяснялась просто: альпинизм рассматривался как один из очень важных военно-прикладных видов спорта. Подобное отношение легко понять, если вспомнить, что во время Великой Отечественной войны в боевых действиях в горах Кавказа наши регулярные части оказались почти небоеспособными против немецких горнострелковых отрядов, прошедших профессиональную подготовку в Альпах.
Здесь я должен отвлечься от темы с тем, чтобы современный читатель получил некоторое представление об особенностях советской системы поддержки спорта. В те времена основной формой организации спорта были добровольные спортивные общества (ДСО), такие как, например, «Динамо», «Спартак» или «Буревестник». Мы относились к спортобществу «Буревестник», и, следовательно, это общество и могло бы предоставить нам необходимые средства для проведения экспедиции.
Чем же мы могли убедить руководство «Буревестника» в том, что стоим такой поддержки? Конечно, у альпинистов СКАН уже сложилась репутация достаточно квалифицированной команды, способной к проведению самостоятельных экспедиций. Но не менее важным было то, что наша заявка на восхождение на пик 26 Бакинских Комиссаров была принята Всесоюзной федерацией альпинизма для участия в чемпионате страны 1957 г. Перспектива заработать «для отчета» перед своим начальством медали такого чемпионата, а также обещание подготовить не менее четырех новых мастеров спорта СССР — для спортивных чиновников это были очень серьезные аргументы в нашу пользу. Как обычно, заявок на экспедиции было больше, чем денег в смете спортобщества, и в Центральном Совете «Буревестника» развернулись бурные дискуссии вокруг выбора наиболее достойных кандидатов. В конце концов, выбор пал на экспедицию СКАН, что не в последнюю очередь было обусловлено необычайной способностью Жени Тамма убеждать руководителей различного уровня в том, что в их собственных интересах оказать поддержку именно его экспедиции.
Однако окончательное решение о выделении денег было принято только в июне, когда до намеченного срока отъезда оставалось уже меньше месяца. Тогда-то мы и осознали, что такое подготовка серьезной экспедиции за столь короткий срок. Дел было столько, что, казалось, все успеть безнадежно: сделать, купить, заказать, доставить, добыть, уже не говоря об упаковке и отправке всяческого снаряжения и продуктов. Справиться со всем этим удалось лишь благодаря поголовному участию всех участников в организационной подготовке. Впрочем, не вполне поголовному, поскольку я неожиданно «выбыл из игры» в самом начале июня, когда во время моего очередного эксперимента в Институте органической химии, произошел взрыв, и загорелось все вокруг, в том числе и одежда на мне. Хотя меня удалось довольно быстро затушить, ожоги разных частей тела были настолько серьезными, что меня уложили в ожоговый центр на Пироговке и врачи даже не отвечали на мои вопросы, когда же они меня выпустят. Дело выглядело так, что Памир для меня «накрылся» окончательно и бесповоротно.
Следующие две недели я принимал гостей в больнице, поглощая в неимоверных количествах клубнику и всякие прочие витаминозные продукты и слушая рассказы друзей о том, как развиваются дела по подготовке экспедиции. О некоторых из этих дел мне хочется рассказать.
Помню, как мой друг Олег Брагин, также работавший в ИОХе показал мне эскиз разборных саней на основе горных лыж с несущими конструкциями для размещения груза, а через некоторое время с гордостью поведал, что наша механическая мастерская в ИОХе взялась быстро исполнить эту работу за очень умеренную плату — всего лишь за три литра спирта. Мое посильное участие в этой афере состояло в том, что я написал заявку в отдел снабжения с просьбой выделить мне спирт для выполнения плана аспирантской работы, передав на словах моему шефу, что на самом деле спирт мне необходим для проведения ежедневных гигиенических процедур. Отказа, естественно, не было.