Так-то у нас с ним были отношения взаимного доброжелательства.
Особенно нового он ничего мне на своих уроках сообщить не мог, связанный внешними ограничениями, как муха паутиной, но говорил здорово, приятно было послушать и кое-что из лексики и формулировок взять на дальнейшее вооружение. Да он себя в обиду никому не дал бы, правильно Мирошник вспомнил про порядок на уроке, так что даже я, при моей наглости, посторонними книжками под партой на его занятиях почти не развлекался, зато с удовольствием слушал. Он про мои археологические похождения, кажется, и не знал, а кружок был в младших классах и в его сферу интересов не входил, хотя одобрялся.
Я же как раз в это время озадачился собиранием личного своего представления о том, кто же такой был " басмач и контрреволюционер Заки Валидов[3]". Собиралось это из обмолвок официальной литературы, красных газет Гражданской войны и мемуарных публикаций 20-х годов, доступных в ту оттепельную пору в областной библиотеке, которая сегодня носит его имя. В общем, получилось тогда не так уж далеко от того, что нынче стало у всех на слуху. Но записей никаких я не вел, не по конспиративности, конечно, а по лени в сочетании с неплохой в ту пору памятью. Толчком к расследованию послужил рассказ отцова приятеля, Мустафы Сафича, публике более известного как Мустай Карим, об его недавней (и, конечно, санкционированной сверху) встрече со известным эмигрантом во время писательского визита в Турцию. Вершиной рассказа были воспоминания знаменитого политика и ученого-тюрколога о том, как зимой сорок первого к нему в Стамбул приехали представители рейхсминистра Розенберга уговаривать на руководство прогерманским мусульманским движением и будущей поволжской исламской федерацией Идель-Урал. Это, конечно, была бы фигура поприличней и поавторитетней иерусалимского муфтия Амина эль-Хуссейни… Будто бы, профессор сказал им:
“Я в безнадежных делах не участвую. Раз вы, как и генерал Деникин, сходу Москву не взяли — значит, Сталин вас, в конце концов, победит. Я с ним хорошо знаком, он таких, как ваш Гитлер, может сразу десять штук вокруг пальца обвести. Ищите для своих затей кого помоложе и поглупее”.
Действительно, он, как глава Башревкома, был близко связан с наркомом национальностей в период своих попыток сотрудничать с Советской властью, и татарские большевики даже пытались накатить Ленину бочку на Кобу за мягкость и попустительство "валидовщине". Да и с германскими делами неплохо познакомился, когда пять лет читал лекции по тюркологии в Бонне и Гейдельберге. Пришлось нацистам вместо слишком умного Валиди нанимать согласного на любые условия араба.
Песок, как известно, неважная замена овсу и дело для них кончилось плохо в полном соответствии с прогнозом. Но за их вычетом тут всем прочим хорошо. Заки-агаю, отцу башкирской нации или, как другие говорят, её изобретателю, приятно вспомнить, что оказался пророком и не поддался берлинским сиренам. Мустаю, автору стиха "Не русский я, но россиянин…" — приятно ощущать их встречу, как свидание самого известного башкира Советского Союза с самым знаменитым башкиром Зарубежа. Моему отцу приятно узнать, что вот такой заматеревший антисоветчик признал-таки ум и силу Советов и, конкретно, по-прежнему обожаемого в глубине души генералиссимуса. Мне же исключительно нравится слушать из уголочка беседу взрослых умных людей на историческую тему и отчасти ощущать себя прикосновенным к "минутам роковым" нашего мира.