Так он говорил, что по пустыне — никаких проблем, а где жилуха, там кошмар, каждый день загорания. Декханин, если нужны бензик, либо солярка для лампы, он что делает? Берет ручную дрель, сверлит в укромном от шурави месте отверстие и подставляет ведро. Набрал и к дальнейшей деятельности, забить дырку хоть деревянным чопиком, как я бы сделал — а зачем? Оно и течет, к вечеру натекает хорошая лужа, муджахеды в ту сторону гранату бросят — пылает до неба, коптит местность. Назавтра все по новой, типа вечного двигателя. На каждых же ста метрах солдатика не поставишь, это придется только на охране еще одну армию держать. Но бензовозами возить еще хуже, там и горючее потеряешь, и машину, да и бойцов благодарные афганцы пришибут.
У меня однако, эти чеченские сообщения о кражах из трубы вызвали, скорей, идиллические воспоминания о раннебрежневских годах. Сидим мы со старым институтским приятелем в чешской пивнушке, что в Парке Горького, пьем завезенный в тот день на нашу удачу "Старый Прамен" под шпикачки с рогликами и травим друг другу байки о боевых эпизодах за время разлуки. Дружок мой Малик в последние годы работает в газпромовской пусконаладке, так его рассказы имеют очень разбросанную привязку по географии, от Коми до Туркмении. А тут он добрался до славного города Гудермеса, где его бригада отлаживала контрольно-измерительные приборы на трассовой компрессорной магистрального газопровода. Черт его знает, может и привирает, я за полную достоверность собственных рассказов не поручусь — тем более за него. Но звучит славно, тем более, под пльзеньское.
Я в Гудермесе не бывал, да и вообще в Чечено-Ингушетии один Грозный и видел, а по маликову рассказу там рядом с компрессорной и вдоль трубы все сады, сады. В садах, естественно, домики, а в них население, по тем временам пока еще мирное. Вот, будто бы, один из аборигенов, смышленый старичок, пригляделся к монтажникам и пусконаладчикам, кто чем занят, приходит вечерком к бригадиру киповцев в вагончик и говорит:
— Нашальник, у вас в большой трубе газа мно-ого…
— Ну, есть, конечно, — отвечает мой дружок, но пока в ситуацию не въезжает — Вот как бы по твоей маленький желтый трубка немного газа ко мне в сад привести — Да ты что, бабай, не заболел часом? Как я тебе газ приведу?
— Вон, маленький желтый трубка, который твои малшики делают.
Аксакал-то оказался вполне не дурак, подтвердив устойчивую репутацию чеченцев, как самого сообразительного, наравне с лакцами, из горских народов. Во-первых, засек, что маликовы киповцы все время возятся с присоединенной к большой метровой трубе импульсной красномедной трубкой для передачи измерительного сигнала. Такая трубочка как Аллахом создана для того, чтоб сосать газ из магистрали. А во-вторых, ущучил, что бригадир — сам не Иван, а из нацменов-мусульман, что и воодушевило его насчет возможности найти общий язык.
Его, конечно, можно понять. Не напиться у воды — это даже и урусы считают за танталовы страдания. А тут живешь рядом с большой трубой, а когда газификацию садов сделают — один шайтан знает. А платить за сжиженный пропан рядом с потоком природного газа — и дорого, и обидно. Лучше заплатить конкретным людям за дырочку. Уфимский татарин, однако — не гордый сын Кавказа. Как и все советские люди любой национальности, он очень уж большого уважения к закону и госсобственности не имеет. Но и того, чтобы непрерывно пребывать в напряженных поисках, где что украсть, хоть по мелочи — этого тоже нету.
Это уже местный обычай, заветы предков, Закон Гор.
На мой поверхностный северный взгляд, именно эта, не только местная, но и общеближневосточная, даже, пожалуй, общесредиземноморская черта, и определяет образ жизни к юго-востоку от ж. д станции Ростов-Главный. Вместе, конечно, со специально балкано-кавказскими напряженным поддержанием щек в надутом состоянии (как это теперь научно называют, культура стыда в отличие от европейской культуры совести) и маниакальным перманентным интересом к национальной теме. Честно говоря, болезненный интерес, почти поголовный у кавказцев, к тому, кто — "какой нации", в наших уральских краях в ту пору проявлялся за пределами психиатрических стационаров и особо бдительных отделов кадров довольно слабо. Сейчас-то, конечно, кое-кто из обитателей коренных российских регионов вполне мог бы обучать темпераментных лиц неместной национальности на курсах повышения квалификации, как по части грабануть, что плохо лежит, так и по национально-озабоченному идиотизму. Но вообще, как кажется, эти вещи тогда, да и посейчас, распространялись как раз с южного направления… История тоже, как будто, учит, что очень многие болезни приходили на Русь именно с Юга, по тем же маршрутам, что и чума с холерой, а не с Запада, как нам в тысячу перьев объясняют сейчас специально обученные люди.