Выбрать главу

Остаток пути проделал благополучно, без повторения подобных эксцессов, но дома на вокзале секретарь клуба вручил мне только что полученную телеграмму:

«Арбат бежал, предпринимаю розыски, выезжайте немедленно».

Сдав собак вожатым и даже не побывав дома, я пересел в обратный поезд.

Растерянный железнодорожник сообщил мне подробности побега. Арбат оборвал веревку, прогрыз дощатую дверь чулана, где сидел взаперти, и скрылся. Трехдневные поиски не дали никаких результатов. Пес не находился.

– Знать, что такая бестия, ни в жизнь не согласился бы его оставить у себя! – сокрушался мой железнодорожник.

В поисках беглеца я объехал все окрестные деревни, всюду справляясь, не видал ли кто собаки, похожей на волка, но результаты были неутешительны.

Но вот на пятый день, когда уже был готов бросить поиски, в одной деревушке, километрах в тридцати от станции, мне сообщили, что на хуторе у пасечника забежала в амбар какая-то собака.

Старика пасечника, этакого древнего, замшелого деда, я застал за любопытным занятием. Он чистил старинную фузею, старательно отдирая с помощью керосина вековую ржавчину, и в первую минуту принял меня не очень любезно.

– Здеся собака, – заявил он мне равнодушно. – Сидит у меня в анбаре, с голодухи, видно, туда полез. Только я его тебе не отдам. Откуда я знаю, что он твой? Разве только тебя признает… Я его кончить решил: шкура у него хороша! Ох, и лют! Не собака, чистый зверь… На что он тебе? Я уж его всяко пытал, ничего не берет, не подпускает, как бешеный. А может, он и впрямь бешеный, а? Вот ружьишко у меня имеется, против волков держу, так попробую пальнуть. Проржавело только, окаянное! – сокрушался дед, заглядывая в покрытый раковинами ствол.

Потребовались немалые усилия, чтобы доказать старику, что пес не бешеный и что дед обязан отдать его мне.

– Погоди палить-то, – уговаривал я его. – Вот лучше я попытаюсь, может, ко мне подойдет?

– И не думай! – решительно возражал пасечник. – Семьдесят годов на свете живу, а такого лютого не видал. Ох, и зверюга! Помяни мое слово, оторвет он тебе башку!

Все же он прекратил чистку своей «пушки» и повел меня во двор.

Амбар был закрыт на деревянную задвижку. Прильнув к щели в тесовой стенке, я увидел в темноте два зеленых фонарика. Собаки не было видно, светились только ее глаза.

Позвал как можно ласковей:

– Арбат!

Фонарики метнулись в сторону, из темноты донеслось угрожающее рычание.

– Вишь! – торжествующе засмеялся дед. – Вот тебе и Набат! – переиначил он кличку собаки на свой лад. – Говорю, давай пальнем! Шкура-то денег стоит!..

– Да подожди ты! – рассердился я. – Говорят тебе, что собака ценная и принадлежит государству. Открывай амбар!

Качая осуждающе головой, пасечник слегка приоткрыл амбар. Я проскользнул в темноту. Дед поспешно захлопнул дверь за моей спиной и прильнул к щели.

Зеленые огоньки отскочили в дальний угол. Я немного подождал, пока глаза освоятся с темнотой, постоял с минуту на месте и затем шагнул вперед. Сзади доносилось сопение старика.

«Только бы не запнуться в темноте, тогда он наверняка набросится на меня», – думал я, продолжая осторожно продвигаться.

Вытянув перед собой руку с колбасой и хлебом, постепенно приближался к собаке. Затем, когда огоньки были уже в нескольких шагах и обрисовались смутные очертания овчарки, с внезапной решимостью шагнул к Арбату.

Он метнулся в сторону. Но голод был так велик, а колбаса так соблазнительно пахла… Теплое дыхание увлажнило мою руку. Зверь схватил колбасу и, давясь, проглотил ее. За колбасой последовал хлеб. Арбат притих, прислушиваясь к ласковым интонациям моего голоса и нервно вздрагивая от прикосновения моей руки. Знаете, бывают такие мгновения, когда укротитель смиряет самого свирепого хищника; вот такой кризисный момент произошел тогда в амбаре. Человеческая воля победила зверя…

– Ну, рядом, Арбат! – негромко скомандовал ему.

Пес помедлил секунду, потом подчинился. Внутренне торжествуя и испытывая невероятное облегчение, взявшись за ошейник, я вывел собаку из сарая.

***

– Здорово! – вырвалось у меня.

Я был в восхищении и от рассказа, и от смелости моего друга. После услышанного собственная поездка с эрделями сразу потускнела, показалась мне незначительной и нетрудной.

– Приключение, конечно, не из приятных, но вспоминаю его с удовольствием, – спокойно согласился начальник клуба. – Мой совет вам: если хотите, чтобы собака вас послушалась, никогда не проявляйте перед нею колебаний. Малейший оттенок неуверенности в вашем голосе, и все пропало! Собака отлично чувствует, когда ее боятся, и немедленно перейдет к нападению. И наоборот, решительное, смелое действие, но без развязности – и зверь обязательно уступит воле человека.