Выбрать главу

Внук принес охапку душистого сена. Егор Иванович достал клетку и, пока они готовили зверьку новую квартиру, рассказал о том, как однажды, лет десять назад, в его саду поселился полчок. И до того прожорливый и коварный — все вишни и сливы объел. Еле избавился от него — дымарем выкурил.

— Да-а… — задумчиво пробасил пасечник. — А вообще-то, полчок — зверь редкий да скрытный. Не каждый о нем слыхал…

— Ну?! — промычал Максим.

— Наш ветеринар Иван Гаврилович Сковорода, к примеру, сказывал мне. Мясо полчка жирное и сладкое, как мед. В прежние времена его за лакомство почитали. Даже императорам к столу подавали.

— Ух ты, какой знаменитый зверь! — удивился /Максим. — Императорский!

— Коли понравится, в столицу с собой повезешь. В школу отдашь. Только корми вволю. Поесть он больно здоров!

И правда, у зверька оказался завидный аппетит. Ом чавкал, грыз косточки и орехи все ночи напролет. Максим просто не знал, как его прокормить! А полчок со дня на день толстел, становился круглым, как яблоко.

Однажды Максим решил почистить клетку. Вынес зверька на крыльцо и едва приоткрыл дверцу, как полчок юркнул у него прямо из-под руки. Мальчик погнался за ним, да не тут-то было. Зверек сбежал с крыльца, вскарабкался по стволу на черемуху, покачался на ветке, цокнул… и перепрыгнул на тополь. Максим рот разинул от удивления: ну и циркач! Крохотный акробат пролетел метров пять по воздуху и при этом перевернулся через голову. Пока мальчик охал, полчка и след простыл.

С того дня ни дед, ни внук его больше не видели. Огорченный Максим так и уехал в город без зверька. А спустя месяц в Москву пришло от деда письмо: «…Вот что, окапывал нынче сад и нашел твоего полчка. Он спит в дупле старой груши. Хотел было я зверьку удружить — подсолнухов дать! Глянул, а у него целая кладовая: и желуди, и орехи, и косточки разные… Такой соня — никак его не разбудишь! Я его и за ухо теребил, и в шапку клал — а он все спит да спит. Так что о полчке не беспокойся! Перезимует в дупле. Приезжай, Максим, летом. Разбудишь!»

ПРО ЕЖА ФОМКУ И КОТА ВАСЬКУ

В сумерки я возвращался из леса, гляжу — по дороге еж топает. Он тоже меня заметил, фыркнул и свернулся клубком.

Посадил я ежа в кепку, принес домой и назвал Фомкой.

В комнате Фомка развернулся, громко забарабанил ножками по полу, стал по углам шарить. Нашел за печкой старый подшитый валенок и забрался в него, А на том валенке любил дремать рыжий, с белым фартуком на груди, кот Васька. Всю ночь до рассвета он где-то бродил, а затем прыгнул в форточку — и за печь. Лег на свое излюбленное место, но тут же выгнул спину дугой, мяукнул и выскочил на середину комнаты. Васька не на шутку перепугался. Чудеса творятся на свете! Старый, залатанный дедов валенок ожил: чихал, кашлял, фыркал… а в довершение всего из него выкатился серый колючий клубок. В отчаянии кот прыгнул на шкаф.

Я решил: теперь Ваське спокойной жизни не будет. Но ошибся. День за днем кот и еж приглядывались друг к другу, а потом пообвыкли и подружились. Даже молоко стали лить из одного блюдца.

Как-то Фомка поймал в сенях мышонка и показал его Ваське. Пристыженный кот заурчал и предпочел удалиться во двор. Васька был толст, ленив и на мышей не обращал внимания.

Осенью я пустил Фомку под дом, но почти каждый вечер, часам к девяти, еж прибегал к крыльцу и стучал по блюдцу лапами — молока требовал.

На зов колючего друга являлся кот, и частенько они ужинали вместе. Но самое удивительное, что с тех пор и Васька начал ловить мышей. Ведь недаром говорится: с кем поведешься, от того и наберешься!

КРЫЛАТЫЕ ДРУЗЬЯ

В просторную деревянную клетку с круглым верхом я посадил щегленка и важного красногрудого снегиря Кузьмича. Долгое время птицы не ладили: цыкали друг на друга, ссорились у кормушки. Но прошло несколько недель, и они стали жить мирно и дружно. Только пели по-разному: щегол заливался на весь дом, а снегирь тихонько поскрипывал тягучие зимние песни.

Порой юркий щегол не мог справиться с твердой скорлупой подсолнуха, и тут Кузьмич выручал его. Разгрызал семечко и широко разевал толстый клюв: угощайся на здоровье!

Прожили птицы у меня лет пять и сделались ручными. Протянешь, бывало, снегирю гроздь рябины, а он скосит черный глазок, пройдет бочком по жердочке и степенно возьмет лакомство. А щегол очень любил репей — приметит издали и давай хвостом вертеть да перышки оглаживать. Настоящий щеголь!

Однажды летом я чистил в саду клетку, и снегирь выпорхнул у меня из-под самых рук. Сел на ветку сирени, огляделся по сторонам и принялся громко вавакать…

Щегол заметался по клетке и начал тревожно пищать — звать друга.

Снегирь кружил под окном, где я поставил клетку, но в западок не шел.

На другой день чуть свет я стал манить Кузьмича, который, по моим предположениям, заночевал где-нибудь поблизости от дома.

Летун услышал мои позывные, откликнулся и присел на клетку. Видно, одиноко и непривычно показалось ему ночью в саду. Кузьмич вскоре скакнул в открытую дверцу — крылатые друзья встретились вновь!

ШУСТРИК

Вдоль берега неширокой Березайки лесорубы пилили деревья, а я сидел с удочкой на мостках — ждал поклевки. Но, как назло, брала одна мелюзга да колючие ерши. Я даже привстал с тоски.

— Стой! Бельчонка задавишь! — раздалось поблизости.

Я бросил удилище и скорей на крик:

— Какого бельчонка?

— Да, вишь, оказия, — высокий лесоруб кивнул на поваленную сосну. — Из дупла выпал…

— Куда ж теперь его?

— Забирай, коли хочешь, — сказал лесоруб. — У нас вишь какая делянка! — Он обвел рукой участок леса вплоть до самой плотины. — Дохнуть некогда…

Я взял беспомощного зверька, смотал удочку и бегом домой.

Увидел меня брат и смеется:

— Ничего себе «улов»! Ходил за окунями, а поймал белку!

Так крохотный бельчонок оказался на моем попечении.

Сперва я попробовал дать ему коровьего молока. Но сделать это оказалось нелегко: ведь малыш сам еще не умел пить. Тогда я набрал молока в пипетку и решил закапать ему в рот. Да не тут-то было! Зверек вертел мордочкой, не слушался меня, а самое печальное — час от часу слабел.

— Знаешь что, — предложил брат, — отдай-ка его на воспитание соседской кошке Маркизе. Я слышал, у нее на днях котята родились. Может, и бельчонка примет…

С опасением отнесся я к предложению брата, но иного выхода не было. Поздно вечером, когда Маркиза убежала под дом ловить мышей, я подложил бельчонка к котятам. К великому моему удивлению, Маркиза заботливо отнеслась к приемышу. Стала кормить и облизывать его точно так же, как и своих кровных детей.

Вскоре бельчонок поправился, набрался сил. А когда котята начинали играть, кусаться и царапаться, он вострил уши и сердито цокал на них. Если же шалуны не унимались, то малыш бросался наутек и искал у меня защиты. Забирался по брюкам в карман и отсиживался там с видимым удовольствием.

Через месяц бельчонок подрос, и кутерьма от него в доме пошла. Проснется раньше всех и давай зарядку делать — прыгать со стула на шкаф, со шкафа на буфет… И так до завтрака. Настоящий Шустрик!

Сядет наша семья за стол, а бельчонок заберется мне на плечо. Заложит кончик хвоста между ушами и выжидает, когда я ему кусок сахару или пряник дам. Возьмет лакомство и скорее на подоконник. Вытянется столбиком, прижмет сахар к грудке и точит острыми зубками.