ШХУНА С АЛАНДОВ
Утро пятого дня, такого же тихого, как и предыдущие, после завтрака началось шахматами. Играли всерьез, ожесточенно. Айно любопытно было наблюдать, как мужчины, словно дети, обижались, когда один из них выигрывал, но, как взрослые, стремились скрыть обиду. А так как на партию уходило часа два, то и время пролетало незаметно. Силы у партнеров были равные. Каждый набрал до десяти очков. Играли последнюю, контровую, решающую…
— Однажды Вильгельм Либкнехт случайно выиграл у Маркса партию в шахматы, — рассказывал Оянен, расставляя фигуры на доске. — И когда Маркс предложил продолжать игру, старик Либкнехт отказался. «Я хочу, — сказал он, — иметь право говорить, что последнюю нашу партию с Марксом выиграл я…»
— Но так как среди нас нет ни Либкнехта, ни Маркса, — ответил Отто и передвинул на доске фигуру, — игра продолжается…
— Нет, игра прерывается! — воскликнула Айно. Она увидела поднятый парус подходившей к острову шхуны…
Друг ли это, случайный корабль или враг?..
Шахматы были отложены.
Со шхуны расположившихся у шалаша за кустами смородины не увидать. Зато они сквозь эти ветви могли наблюдать за тем, что делается на борту.
Парус увял, опустился…
В сотне метров от берега шхуна остановилась.
Двое парней подвели к борту тузик, волочившийся на канате за кормой шхуны, и прыгнули в него, и тузик пошел к берегу.
Айно помогла Вилле надеть пиджак, и он медленно, словно прогуливаясь, пошел к тому месту на берегу, куда нацелился тузик. Когда парень, сидевший на корме, увидел Вилле, он что-то сказал гребцу, и тот немедля стал «сушить весла», а рулевой приподнялся с банки, снял пиджак, встряхнул его, словно отрясая пыль, и снова надел.
Оянен махнул ему рукой. Но тот ничего не ответил, гребец продолжал «сушить весла», и лодку течением стало относить в сторону.
— Ах, черт побери! — выругал себя вслух Вилле. — От радости чуть не забыл!
И он тоже снял пиджак, встряхнул его и снова надел в рукава.
Теперь нет сомнения — это друзья! Условный знак понят. Гребец опустил весла в воду, и через полминуты оба парня были на берегу.
— Вас должно быть трое. Где женщина? — настороженно спросил рулевой.
Вдруг лицо его расплылось в довольную улыбку: Айно и Куусинен вышли из прикрытия.
Как хорошо, с облегчением подумала Айно, что не надо хуторян уговаривать продать лодку, не надо на веслах пересекать Аландское море. Ребята со шхуны в эти минуты казались ей богатырями, вынырнувшими из древних рун. И разговаривать с ними было одно удовольствие.
Вскоре все было слажено. В верткий тузик больше трех человек не вмещалось, и парни возвратились на шхуну одни. Отвели ее за другой недалекий островок, где к ним должны были присоединиться ставшие пассажирами робинзоны…
Взбираясь на борт шхуны, Айно в последний раз взглянула на лодку:
— Прощай, «Беляночка»! Ты вытерпела из-за нас такие муки, к которым тебя не готовили!
— Это вы хорошо придумали поставить лодку на виду, как веху на фарватере. Мы издалека заметили ее, — сказал старший рыбак, которому тоже не было и двадцати лет. Но на щеках и подбородке у него вился пушок, который он не сбривал, не вынимал изо рта трубку и охотно отзывался на обращение «Шкипер». — Я и моя команда в вашем распоряжении, — любезно сказал он.
Двое других вместе с Вилле перебрались в «Беляночку», взяли тузик на буксир и поплыли к «обетованному острову». Младший был еще совсем мальчик, и кличка «Юнга», которой окрестила его Айно, сразу прилипла к нему. Средний, которого отныне они звали «Команда», сел на весла.
Айно перед отплытием нашла местечко на островке, где «Беляночка» могла спокойно дожидаться хозяев.
Вилле с парнишками вытянули ее на берег, дотащили до шалаша под ольхой и, обрушив его, похоронили лодку под грудой веток среди кустов черемухи.
Снова подняты паруса, запущен мотор, и шхуна, лавируя между отмелями и подводными камнями, посреди скалистых островков — как только они находили безопасную дорогу! — повернула на запад, к Аландскому архипелагу…
За кормой кружили чайки, взмах крыла подымал их, а затем на недвижно раскрытых крыльях они парили, покачиваясь на невидимой глазу воздушной волне, и вершили плавный вираж за виражом, требовательно попискивая…