Студент Севере Аланне, ставший вскоре инженером, никогда в последующей жизни с Лениным не встречался. Больше того, лишь после революции он обнаружил, что доктор Вебер — это и есть Ленин. Вяйне же Хаккила узнал, что человек, живший у них в комнате под именем Вебера, — Ленин, уже через год, когда ему в ноябре руководство финской партии поручило подыскать помещение, создать безопасную обстановку для конференции русских социал-демократов. И хотя сам Хаккила запамятовал, для какой именно конференции он доставал помещение, мы-то знаем, что речь идет о Четвертой конференции Российской социал-демократической рабочей партии.
В его рассказе о ней сквозит нескрываемое самодовольство.
Х а к к и л а. Конференция прошла хорошо, и все собрания сохранялись втайне. Первое заседание состоялось на верхнем этаже завода на улице Ластенкодиенкату. Как мне помнится, дом номер пять. Там имелась большая комната. Я заказал принести туда большой бидон молока и сотни две бутербродов. Все были очень довольны! Участников конференции, помню, очень веселило, когда они видели, как ничего не подозревающий жандарм разгуливал около дома по противоположному тротуару. На другой день конференция заседала в Политехническом институте на Андреевской улице, теперь это улица Ленрота, в большой комнате, принадлежавшей Армии спасения. Я помню, и другие ораторы там произносили горячие речи, но, когда в кулуарах пронесся слух, что говорит Ленин, все ринулись в зал и слушали его в полной тишине… Третье заседание происходило там же, где и первое. И так все дни попеременно то в помещении заводоуправления, то в комнате Армии спасения. На конференции были и поляки, и бундовцы, и представители Кавказа. Говорили, будто бы среди них и бывший тбилисский губернатор… Во время собраний я видел Ленина только мельком — он то сам выступал, то вел собрания, а я по горло был занят доставанием помещения для конференции, размещением по квартирам делегатов… А потом, по просьбе Ленина, после его отъезда, я отправил его библиотеку в Швейцарию через пароходную компанию Экк. Очевидно, несмотря на такое дальнее расстояние, все дошло до места назначения, раз никто потом не спрашивал об этом багаже.
Уточним свидетельство очевидца. Действительно, Северный Кавказ послал делегатом на эту конференцию большевика, бывшего губернатора, но не Тифлисской губернии, а Кутаисской, о существовании которой Хаккила, вероятно, и слыхом не слыхивал, а поэтому и спутал. Рассказ о необыкновенной судьбе этого губернатора-революционера, агронома Владимира Александровича Старосельского, спасавшего грузинских крестьян от страшного бича — вредителя виноградников филоксеры, — помогавшего штабу гурийского восстания, увел бы нас далеко от Суоми.
Интервью Хаккила помогает, однако, сделать и другое уточнение. До сих пор со слов большевика, тогдашнего библиотекаря Хельсинкского университета Смирнова, считалось, что конференция заседала в зале Общества трезвости «Който». Но, по-моему, правильнее в данном случае полагаться не на свидетельство того, кто не принимал непосредственного участия в конференции и в своих поздних воспоминаниях легко мог спутать Общество трезвости с Армией спасения, а того, кто сам доставал помещения и называет их точные адреса, — на свидетельство Хаккила.
И еще один раз Вяйне Хаккила разговаривал с Лениным. Это было в 1910 году в Копенгагене, на Конгрессе Социалистического Интернационала… Юрьё Сирола и Карл Вийк представляли финскую социал-демократию. Хаккила — Союз социалистической молодежи. Он разговаривал с Карлом Либкнехтом, когда к ним подошел Карл Вийк.
Но предоставлю слово самому Хаккила:
— Вийк сказал мне, что какой-то странный на вид человек спрашивает меня. Это был Ленин. У него болели зубы, и щека была перевязана платком, поэтому он и казался таким странным. Ленин спросил меня, возможно ли сейчас организовать конференцию в Финляндии. Я ответил, обстановка изменилась и реакция настолько усилилась, что в нашей стране ныне небезопасно проводить такие конференции, — рассказывал Вяйне Хаккила перед микрофоном и опять не без самодовольства добавил: — В Копенгагене мы говорили по-русски. Ленин сказал, что я уже настолько хорошо владею русским, что нет необходимости говорить по-немецки.
К о м м е н т а т о р. А после вы не встречались с Лениным?
Х а к к и л а. Многие удивлялись, почему я не поехал к Ленину, когда он стал в России крупнейшим государственным деятелем. По-моему, я сделал правильно, что не пошел к нему без дела. Я знал, что он перегружен работой по руководству великим государством. Хорошо, если б в каждой стране были такие скромные, бескорыстные и мудрые государственные мужи.