— Да. Обожаю, он только вчера вышел, а я уже прочитала его от корки до корки.
«Ну, если учесть, что там от силы страницы три текста, а ты и их не запомнила, то расстояние от корки до корки для тебя нереально, информация между рекламами потерялась. И где их только Ковин находит».
— Спасибо, вы мне так помогли. Я так хочу, чтобы Андрюшечке было хорошо.
Девица со своими благодарственными речами все же меня покинула. Чтоб мой хохот не перепугал людей, я залезла в одежный шкаф. Сколько времени там провела, не знаю, но от моей хандры и следа не осталось, как и от туши на ресницах.
Последний рабочий день в этом году, как хорошо. Все дела подшиты, описи сделаны, все срочные дела к всеобщему удивлению выполнены. Да еще Ковина с утра нет. Просто удачное завершение дня.
Мы пили чай, когда в офис влетел Ковин, выглядел он странно, словно с перепоя, отекший какой-то.
— Добрый день, Андрей Владимирович.
— Вы уволены!
— Чего?
Он прошел к себе, и через несколько минут к нему уже бежала Софья с приказом и моей трудовой книжкой.
— Что случилось, а Николь?
— Сама не знаю. Прилетел злой как черт и опять меня уволил, даже не знаю за что.
Мы вместе с Софьей зашли к Ковину, Везувий не затух, а бурлил еще сильней. Приказ подписал он и я, поставили нужные подписи в трудовой, Фролкина тут же испарилась из кабинета, я же выходила медленно и достоинством. Перед самой дверью я решила спросить.
— Мне как? После праздников выходить?
Ковин схватил что-то со стола и швырнул в меня, но не попал, мазила. Я вышла и закрыла за собой дверь. Но мой мерзкий характер не давал просто так уйти, и я опять открыла дверь.
— Я зайду как-нибудь, и вы мне расскажите, за что меня уволили. И ноги на курорте не сломайте.
Я успела закрыть дверь, прежде чем чашка до меня долетела. Я распрощалась с девочками, которые прибывали в состоянии легкого шока, и пошла домой. Мне еще чемодан забрать надо и в аэропорт ехать. А за что уволили, узнаю уже в следующем году.
Часть. Увольнение шестое. Язык мой — враг мой, или не давай советы, а то ими воспользуются …
После того, как я все же перешла таможню и оказалась в Абхазии, все было нормально. Никаких приключений и неожиданностей, наверное, кто-то там наверху решил, что с меня хватит и этого трудного пересечения границ. И как летом бедные отпускники это выносят? Никаких условий. Лезешь через какие-то насыпи, ничто не оборудовано для наплыва людей, а сопровождающий мне ободряюще рассказывал, как люди теряли сознание, или получали солнечные удары.
Меня ждал небольшой отель в горах, открылся он пару лет назад, был еще новым и не истерзан отдыхающими, меня встречали так, словно я самый дорогой для них человек, это было так приятно, так колоритно, так красиво, что стразу стало ясно, что я сюда еще вернусь. Сейчас в несезон, постояльцев было мало, человек десять. Когда добралась до номера, на распаковку вещей меня не хватило, сразу завалилась спать. А утром меня разбудил запах Нового года, целая корзина мандаринов — подарок от гостиницы, как оказалось каждодневный. Я позавтракала, немного поплавала в бассейне и пошла гулять.
Какая красота вокруг, какая природа, море, горы, лес. Сейчас все это было немного печальным, но бесконечно прекрасным. Жаль только, что темнеет быстро.
Для нас организовали Новогодний банкет, я веселилась всю ночь. Остальную часть отпуска провела в прогулках и поездках. Отдохнула замечательно, и даже обратная дорога не испортила мне ощущения праздника.
Ромка вытащил меня в театр по совету Лады и попробовал опять сделать предложение о работе, заманчивое предложение, и будь я менее твердой, то уже согласилась бы. Но… Не хочу терять друга, а работа дело такое, нервное, орательное.
— Твое «подумаю» уже слышал неоднократно, — подвел итог разговора в антракте Бизон, — ну, если вдруг ничего не найдешь, то знаешь где тебя ждут.
«И почему у нас с ним не случилось романа? Роман с Романом, а? Классный же мужик». Не только я считала его классным, пара дам уж очень упорно то и дело проходили мимо нас, как бы случайно останавливались вдохнуть полной грудью. Груди были окинуты одобрительным Ромкиным взглядом неоднократно, но раз он меня сопровождает в «храме искусств», то бросить меня и устраивать свою личную жизнь он не мог. А мне что-то никто примечательный на глаза так и не попался, даже ничьей грудью полюбоваться не смогла, а Ромкину я и так уже видела, даже без рубашки.
Ладочка опять посокрушалась, что не вижу своего счастья, такого мужчину не ценю. Но тут она не права, ценю и даже очень, поэтому и не хочу потерять.
Каникулы мои затянулись, Ковин все еще был на горнолыжном курорте, и я тратила время на всякие масочки, массажики, маникюрчики — педикюрчики и походы в барчики.
Вернее в бары меня отправлял Чистин. И что все окружающие меня мужики стараются меня к кому-нибудь пристроить? Им мое холостое положение прям покоя не дает. Но, то ли меня не в те бары отправляли, то ли я дефектная, но, ни с кем из знакомцев меня больше чем на коктейль не хватило. Эх, такая красота пропадала…
Я Ковину не звонила, он мне тоже, состояние безработной меня пока не особо напрягало, наконец-то смогла походить по магазинам, прочесть книги, купленные бог знает когда, в общем, когда в одном из баров натолкнулась на Андрея Владимировича о работе не вспоминала. Катю и Чистина тут же как ветром сдуло и я осталась наедине с великим и ужасным, но в очередной раз не моим начальством.
— Добрый вечер, Николь Александровна.
— Здравствуйте, Андрей Владимирович. Что с рукой?
— Упал, очнулся гипс.
— Опять я виновата?
— Нет, сам. Могу вас угостить?
— Конечно. Пина-калада.
Ковин сделал заказ, я откинулась в кресле и стала ждать продолжения разговора, но так и не дождалась. Придется самой узнавать, за что же меня в очередной раз уволили.
— Вы мне расскажите?
— Что?
— Как что? Из-за чего я в очередной раз была уволена.
— Это неинтересно.
— Вам возможно, а мне очень интересно, так из-за чего?
— Из-за ваших дурацких советов.
— Из-за советов?
— Но это вы же насоветовали натереться клубникой и покрыть все это взбитыми сливками.
— Ну, не совсем я, и что?
— У меня аллергия на клубнику.
— И что?
И тут до меня дошло… Эта картина тут же встала у меня пред глазами — натертая и обмазанная девушка готова к употреблению, потребитель готов употребить, а тут аллергия, вместо розововолосой дивы медсестра с уколами и бригада врачей. Первые минут пять я еще пыталась сдерживать смех, потом мой хохот заглушил даже шум бара, к моему гоготу присоединился и смех Ковина, на нас уже смотрели все, кто-то с любопытством, кто-то с осуждением, а мы все ржали как табун коней.
— Откуда я могла знать, что у вас аллергия на клубнику, вы мне такие интимные подробности не рассказывали.
— Нужно рассказать, — подмигнул Ковин и попросил повторить напитки.
— Нужно, — достала привычный блокнот и ручку, чтоб уж точно не пропустить важное о здоровье шефа, пока вторую Пина-каладу несли.
— И? — заговорщески спросила я, поддавшись вперед, шепотом, чтоб враги ничего не узнали.
— Клубника, — так же шепотом ответил Андрео мне на ухо.
— И все? — продолжила я шепотливый допрос.
— Об остальном лучше не рассказывать, а то точно угробите. И с чего вы вообще ей это насоветовали?
— Я?! — с возмущением удивилась, выпила коктейль почти залпом, — да, я ей статью из журнала процитировала, который у нее в руках был, а до нее это даже не дошло. И надо быть осторожней при поедании продуктов с такой-то пищевой аллергией, не кидаться на что попало.
Фыркнула и опять удобней устроилась в кресле.
— Так не я кидался, — хохотнул шеф, сейчас-то уже весело, а вот тогда ему было не до шуток, — это она на меня накинулась. Они обычно все накидываются, считают это обязательным.
Еще по бокальчику.
— Так, значит, не нравится, когда накидываются. Угу, так и запишем. Ага. А что в сексе предпочитаете? Какие позы?