— Нет, но не этот же … боров. Да, признаю, не должен лезть в вашу личную жизнь, больше этого не будет.
— А больше и не надо. Все? Поговорили? Выпустите меня!
— Мы только начали, Николь Александровна. Пункт первый — я не лезу в вашу личную жизнь.
— Пункт второй — Вас больше в моей жизни нет. Вы бывший шеф. И то, что вы меня здесь закрыли, имеет уголовные последствия, сухари я вам передавать в тюрьму не буду, и остальные думаю тоже не побегут.
— Пункт два, правильный, — я Ваш шеф, смиритесь с этим. Решим все наши проблемы и будем работать долгие годы рука об руку. Так какие у нас проблемы?
— Ваша больная голова, других проблем нет.
— Значит, мы работаем вместе. К моей голове вы должны были уже привыкнуть.
— Нет, я не буду с Вами работать.
— Почему?
— По кочану и по кочерыжке.
— Николь, у нас с вами полно времени для разговора, я терпеливо вас выслушаю.
— У меня другие планы на вечер.
— Так тем более, поговорим, и отпущу к вашим планам.
— У меня свидание, давайте перенесем допрос на другой день?
— Нет. Мы решим все сегодня.
Я посмотрела на свои шикарные красные туфли. Может снять их и тюкнуть Ковина-Туповина каблучком в височек, спрячу тело в его персональном лифте и поминай, как звали. Да, иногда фантазии у меня бывают кровожадными.
— Так какие же проблемы надо решить, чтоб мы продолжили плодотворно работать? Что нам мешает?
— Может то, что Ваши партнеры считают меня бесплатным дополнением к контракту.
— Что?!
— То! Давайте обговорим бонусы к контракту, я же могу его и не подписать. Тьфу.
— И кто посмел?
— Да, боров Ваш!
— Он не мой. Да и не ему решать, будет договор или нет.
— А я откуда знаю, может он решать или нет? Мне на уточнения время нужно. Вы же меня с Николаем не знакомили.
— Не знакомил, это не тот человек, которого вам надо иметь в знакомых. И я считал вопрос давно закрытым. Вы работаете только на меня, никаким бонусом ни для кого не являетесь. Значит так, пункт три — если к вам кто-то пристает из партнеров, сообщаете мне сразу. Кто ручки потянет — шашкой укорочу. Какие у нас еще проблемы? Николь?
— Александровна.
— Хорошо, какие еще вопросы по нашей работе остались, Николь Александровна?
— Никаких, мы просто больше не работаем вместе. И если честно, то и не должны были. Не получается.
— Очень даже получается.
— Очень, как у макаки на гармони играть. Может уже хватит?
— Чем быстрей вы озвучите все свои претензии ко мне, тем быстрей мы утрясем все разногласия. Вы же домой хотите?
«Может и хочу, о еще больше хочу чтоб ты сгорел, холера допросная».
А еще хочу чулки снять, да и корсаж, собралась на свидание называется, теперь некомфортно в этом, а ведь хотела устроить незабываемую прощальную ночь Аркаше, не судьба. Ой, надо написать ему, что свиданки не будет. Хорошо хоть телефон с собой прихватила, заодно и почту посмотрю, ничего интересного, обычная рутина, не имеющая уже ко мне отношения. Написала прощальное сообщение, заодно всей конторе сообщила, что в очередной раз уволена. Нормальный человек бы в полицию позвонил, а я рассылки корпоративные делаю. Прощальное сообщение Андрео все же увидел, так как через минуту отключился вай-фай и пропала связь, а значит, шеф включил глушилку.
— Продолжаем, Николь Александровна. Вы куда?
— Вы меня оставили без свидания, без шампанского и без секса, есть хочу, пойду приготовлю себе ужин.
— И мне.
— Сами себе готовьте, я на Вас больше не работаю!
В комнате отдыха полно еды. А еще бы не помешало переодеться, да и душ принять, с упертостью Ковина я здесь застряла с ночевкой, так, что надо устраиваться с удобствами. Вот чулочки мои надо снять, дорогущие зараза, волфорд, хоть и прочные, но покупать их часто я не могла себе позволить. Скольких трудов мне стоило найти чулки без силикона, раньше спасали Кальцедония и Марк энд Спенсер, но последнее время качество сильно ухудшилось, а цены выросли. Ох, как же я перепугалась, в первый раз столкнувшись с неприятной особенностью силикона на моей коже, кружевные ожоги сходили пару недель. Потом производители начали усиленно пропитывать им и бюстгальтеры, качество было лучше, и только к обеду кожа под силиконовой полоской начинала воспламеняться. Теперь при покупке белья записывала уверения продавца, что там нет силикона, пару раз даже пришлось пользоваться записями при возврате товара. Корсаж тоже лучше снять, надоел он мне уже, его надевают, чтоб любовник быстро снял, и на затянувшиеся разговоры с шефом ношение сего атрибута разврата не рассчитывалось. Что ж позаимствуем у Андрео рубашечку, думаю, он не будет возражать. Боже, опять эта ужасная желтая рубашка, я ее уже несколько раз выкидывала из общей стопки в нижний ящик, но она упорно возвращалась, может ее сразу в помойку, а?
— А почему Вы ее выкинули?
— Она такой оттенок дает, словно вы желтухой болеете. Вытащить и вернуть?
— Не надо. Что еще в моем гардеробе не так?
— Замену найдете, она Вам и расскажет.
Что ж, а эта сиреневая рубашка от Стефана Ричи мне подойдет и галстук тоже можно прихватить. Андрео опять вернулся в кабинет. А я пошла в душ. Теперь от меня пахло мужским мылом, мужским шампунем и мужским дезодорантом, непривычная смесь древесной смолы и соленых брызг моря. Мокрые волосы прилипли к итальянской рубашке, но этот хлопок с такими неприятностями справлялся с аристократической простотой — высыхал и никаких разводов. Галстук того же итальянца заменил мне пояс, туфли я все же обула, в кабинете много кто ходил за день, чистым пол точно не был, а тапок у Андрео в комнате отдыха не предусмотрено. Холодильник открылся с приятным чпоком. О, как же я соскучилась по нормальным сырам — вот он мой обожаемый пармезан, а это мой нежный сент-агур, рыбка и мясо так и манили своими тонкими ломтиками. В общем, на мою тарелку переместилось все, что только могло переместиться из холодильника. Отнесла тарелку с едой на стол и вернулась за шампанским, пусть и без секса, но игристое будет в моей жизни сегодня. Может после моего «обнагления» Ковин вышвырнет меня за дверь. А бокальчики-то должны соответствовать шампанскому. Где-то была коробочка, я же покупала для шефских романчиков набор шикарных бокалов. А вот и она. Бокал я взяла только для себя.
Устроилась поудобней за столом, еще и льняные салфетки прихватила, почти ресторан, свечей не хватает. Шампанское открыл шеф, сам от спиртного отказался, но дополнил мою трапезу конфетками. Жизнь почти хороша, еще бы в кабинете не заперли, так было бы просто чудесно. Даже на лирику потянуло, средневековую.
— И заперта Николь в светлицу, ей на волю не пробиться. Низкий свод сложен на диво и раскрашен прихотливо. Вот на мрамор у окна опирается она. Белокура, светлолица, брови тонки, ясен лик, локон по ветру струится. Кто прекрасней в этот миг?!
— Голод утолен, мы можем продолжать разговор? — как-то с легкой насмешкой спросил Ковин.
— А нам есть о чем продолжать? — уточнила я, прихлебывая шампанское, вкусное. Сухие вина и брют начинаешь ценить с возрастом или с доходом, а в моем случае с шефов, Розин приучил с Минкиным.
— Не все проблемы решены.
— Мои почти все. Еда есть, вода есть, даже спиртное есть, спать есть где, до понедельника продержусь, а в понедельник Вы все равно меня отпустите.
— А если нет?
— У Вас нет вариантов. В понедельник приезжают ваши любимые финны, в кабинет Вы их не поведете, значит уйдете в переговорку, а где заветная кнопка я знаю.
— Могу послать зама, и мы будем мило сидеть дальше, выясняя, в чем же причина вашего неадекватного поведения.
— Моего неадекватного поведения? А может все дело в ваших словах. Вы же жалеете, что взяли меня!
— Я не мог такого сказать!
— Да? Могли! И можете здесь мило сидеть и дальше, а я пошла спать!
Все же я не до такой степени жестока, подушку и одеяло в Ковина швырнула, а могла бы и не выдать спальный комплект. Уснет шефушка, так я и сбегу. Щелк. Вот, зараза, на ключ закрыл, а запасной у меня в кабинете. Расправила диван, растелила постель и завалилась спать все в той же рубашке Стефана Ричи.