Перед входной дверью мама глубоко вдохнула и вставила ключ в замочную скважину. За дверью уже было слышно, что папа медленно к ней подходит. Мне стало страшно и даже немного жаль Патриса. Папа все-таки иногда бывает грубым.
– Всем бомжур! – крикнул папа перековерканное приветствие, когда мама распахнула дверь.
– Bonjour! – Патрис радостно замахал рукой.
– А где студентка? – Папа в растерянности сделал шаг назад.
– Это и есть… наша студентка… – шепотом сказала мама.
Папа развернулся и резким шагом рванул на кухню. «За мной!» – раздался его грозный рокот.
– Постойте тут, – попросила мама и, не сняв обувь, посеменила вслед за отцом.
– Все хорошо? – спросил Патрис, захлопав ресницами.
– Да, все хорошо! Не обращай внимания.
Мне стало так стыдно, что захотелось провалиться под землю, пролетев вниз все семь этажей. Сейчас будет скандал таких размеров и громкости, что несчастный Патрис решит улететь самостоятельно, не дожидаясь, когда папа придаст ему ускорения.
Мы стояли в коридоре, переглядываясь, когда до нас доносились обрывки фраз. Кошмар. Это слово прозвучало почти шепотом. Кажется, я о нем подумала, но сказала вслух. А может быть, это только «громкая» мысль.
– Вы сошли с ума, милочка? – орал папа по телефону на секретаря университета.
– Лягушатник! – от этого слова мои ноги стали ватными. Еще секунда, и я упаду в обморок. Патрис аккуратно дотронулся до моего локтя, отчего у меня по коже пробежали мурашки, словно тысячи маленьких иголок, которые впивались в каждый миллиметр кожи. Только этого мне и не хватало…
– Это какой-то бред!
– Я не ругаюсь! – кричит секретарю.
– Я не ору, – говорит маме, пытаясь понизить голос.
– Что нам с ним делать?! Он старше моей дочери! – опять кричит секретарю.
– Вот именно!.. – и снова несчастному секретарю. – Совершеннолетние!
А потом крик сменился на тихий шепот, который мы уже не слышали.
– Извини, – я только это и смогла проговорить, и то немного заикаясь.
– Тая, проводи Патриса в его комнату, – мама выглянула из кухни.
– Кажется, я уже перехотел борщ, – пробурчал Патрис, подхватывая свои вещи.
Мы зашли в комнату, где я в ожидании гостьи сделала все максимально по-девчачьи. Да, парню не повезло попасть в нашу семью. Мы иногда себя называем «Семейка Аддамс». Наверное, его «русские» каникулы тоже будут испорчены.
– Ты тут располагайся… Ванная комната и уборная направо по коридору, спальня родителей слева, моя после твоей. Встретимся чуть позже, – раскрасневшись, я пулей вылетела из комнаты и побежала в свою.
В распахнутое окно яркими лучами било солнце. На небе не было ни облачка. Видимо, все облака точно сгустились над нашей семьей. И они вот-вот превратятся в тучи и молнии. Нет, ну я ожидала, что папа как-то остро среагирует, но что бы так! Еще и обозвал Патриса… Нужно будет как-то исправить ситуацию. Но как? Я запахнула шторы. В комнате наступил полумрак. В темноте мне как-то проще думать. Но сколько бы я ни старалась, правильных мыслей в мою голову не пришло. От бессилия придумать что-то стоящее, я уткнулась лицом в подушку и попыталась заплакать. Но, как и умных мыслей не появилось, так и слез.
Исправить ситуацию… Как, если Патрис меня раздражает с первой секунды? Ну, и мы не лучше! Не думаю, что его первое впечатление о нас слишком хорошее. Знакомство вышло как в лучших комедиях – сумбурное, нервное, с обзывательствами.
Страшно подумать, что будет дальше. Не могу поверить, что папа разрешит оставить Патриса у нас дома. Скорее всего, он снимет ему номер в отеле, чем позволит быть в соседней комнате со мной.
Почти незаметно наступил вечер. Несколько часов никто не выходил из своих комнат. Что в квартире остались живые, выдавали тихие шаги в сторону туалета (и обратно) и звуки воды из крана. Я понимала, что нужно как-то проявить учтивость к Патрису – как минимум сказать пароль от Wi-Fi, – но мне было… Страшно? Неловко? Все вместе?
– Тая, пойдем ужинать, – сказала мама, заглянув в комнату, и тихо добавила: – И Патриса позови.
– Я не хочу его звать, – тоже шепотом пробурчала я. – Позови сама.
– Тая!
– Мама!
– Тая!
– Хорошо!
Я сдалась. Ну что я действительно веду себя как дура. Он, наверное, сидит в тишине и боится даже выглянуть из комнаты. Подойдя к двери, я негромко постучалась. В ответ – тишина. Интересно. Я постучалась громче – тишина. Умер, что ли? Как можно тише я приоткрыла дверь и, сделав маленький шаг, заглянула в комнату. Не знаю, что я ожидала, но Патрис свернулся калачиком в обнимку с плюшевым медведем и мирно посапывал. От этой картины у меня ненадолго перехватило дыхание – все-таки он ничего. Особенно, когда молчит или спит.