— Ну и, наконец, Мидзару — обезьяна, которая не видит.
Серудуэра развел в стороны руки — его белые глаза лежали у него на ладонях.
От ужаса Ишида скатился спиной по стене. Приступы рвоты атаковали его, однако пустому желудку нечего было извергнуть наружу. В голове Ишиды, должно быть, навечно отпечатался этот момент — лицо Серудуэры с пустыми глазницами, через которые виднелись внутренности головы.
— Знаю, Шоя, знаю, — донесся голос Серудуэры. — Никто еще не оставался равнодушным. Даже Шоко поморщилась.
Цепкие руки Диди схватили Ишиду за грудки и подняли обратно на ноги. К счастью, Серудуэра уже вставил «глаза» обратно.
— Между прочим, существуют упоминания четвертой обезьяны, — сказал он. — Но ее все игнорируют, потому что, сам знаешь, число 4 наводит страх на суеверных. Сидзару — обезьяна, которая не делает. Обычно ее изображают… держащейся за пах.
Едва он это произнес, Диди со всей силы пнул Ишиду в промежность. С трудом сдерживая стоны боли, он рухнул на пол и поджал под себя ноги. Ишида уткнулся лицом в пол и стиснул зубы, до его слуха доносились раскаты хохота Серудуэры, а также «обезьяньи» вопли прыгающего на месте Диди. Но гораздо мучительнее для него было снова услышать рыдания Нишимии. Пересилив себя, Ишида поднял на нее взгляд и сказал жестами: “Не надо плакать”.
— Все, иди отсюда, — скомандовал Серудуэра своему подручному.
Диди спешно покинул комнату и захлопнул за собой дверь.
— Поднимайся, Шоя, — сказал Серудуэра. — Ты ведь, кажется, хотел приступить.
Ишида с трудом поднялся на ноги.
— Что я… должен сделать? — прохрипел он.
— Полагаю, ты не знаешь кое-чего о жизни Шоко до ее появления в твоем классе, — заговорил Серудуэра. — Вряд ли тебя это обрадует, но ты далеко не первый, кто ее травил. В предыдущих школах происходило все то же — слуховые аппараты ломали, в озере купали, мусор на голову высыпали.
Снова упершись в стену, Ишида поднял взгляд на Нишимию. Как он и просил, она сдерживала слезы, однако ее губы и веки заметно дрожали.
— А еще, — продолжил Серудуэра, — в нее бросали камнями. Представляешь? И в ее младшую сестру, Юзуру, тоже. Причем, чаще всего метили в голову. Даже я ощутил некий дискомфорт от услышанного… Шоко призналась, что до сих пор чувствует себя виноватой из-за страданий сестры. Так что, она начала брать на себя вину еще до знакомства с тобой.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите?! — сорвался Ишида.
— Чего тут непонятного, Шоя? Как думаешь, зачем перед тобой лежат камни?
Взгляд Ишиды опустился на злосчастную коробку.
— Я хочу, чтобы Шоко испытала страдания, — произнес Серудуэра.
На глаза Ишиды начали наворачиваться слезы.
— Не заставляйте меня…
— Это последнее задание, Шоя! Выполни его, и Шоко будет свободна. Ты должен разбить стекло. Напомнить Шоко о том, как однажды делал ее жизнь кошмаром.
— Зачем… — Ишида рухнул на колени. — Зачем это нужно?
— Затем, чтобы эта сука не думала, будто победила меня! — заорал вдруг Серудуэра. — Я никому не позволю скрывать от меня свою душу!
Ишида услышал, как в воздухе что-то резко свистнуло. Он поднял голову и увидел в руке Серудуэры длинный нож.
— Выбирай камень, — сурово произнес он. — И перестань уже ныть.
Утерев слезы, Ишида подвинул к себе коробку. Он принялся копаться в поисках самого маленького камня. Когда такой обнаружился, Ишида поднялся с пола.
— А теперь — кидай ей в голову, — скомандовал Серудуэра.
Ишида почувствовал, как нечто пытается вырваться из него наружу, покинуть его искалеченное и измотанное тело. Он хотел сказать Нишимии: “Я легонько брошу в тебя камнем, а ты должна заплакать так сильно, как только сможешь”. Однако, едва он поднял руку для жеста, его осадил Серудуэра:
— Я не разрешал переговариваться, Шоя. Думаешь, раз у меня нет глаз, я слепой? Даже не надейся меня обмануть.
Тяжело вздохнув, Ишида замахнулся для броска… В последний момент его рука дрогнула, и камень угодил Нишимии в плечо. Она лишь удивленно посмотрела сначала на Ишиду, затем на откатившийся камень.
— Я сказал — кидай в голову! — выпалил Серудуэра. — Бери новый камень из коробки.
Внутри Ишиды вспыхнул гнев. Он молча нагнулся к коробке и выбрал один из самых больших камней. Ишида со всей силы запустил им в Серудуэру…
Гнев Ишиды мгновенно обернулся ужасом, когда Серудуэра поймал камень ровно перед своим лицом.
— Предсказуемо, — спокойно произнес Серудуэра.
Он зашагал в сторону Ишиды. Тот уже готовился из последних сил кинуться в бой, как вдруг Серудуэра протянул ему пойманный камень.
— Ты выбирал его для меня, — сказал Серудуэра, — а теперь бросишь им в Шоко. Осталась одна попытка.
Ишида на автомате взял протянутый камень. Когда Серудуэра повернулся к нему спиной, он в отчаянии показал Нишимии единственный жест:
“Прости меня”.
Замахнувшись еще не отошедшей от прошлого броска рукой, Ишида с воплем запустил камнем в голову Нишимии…
Он рухнул на четвереньки и спрятал лицо в ладонях, готовясь услышать то, что окончательно растерзает его душу. Однако первым, что донеслось до него, были слова Серудуэры:
— Отличный бросок, Шоя.
На мгновение Ишида решил, что убил ее. Но затем… он услышал тихий, медленно разрастающийся плач. Ишида поднял взгляд на Нишимию — она снова склонила голову, целиком скрыв лицо. На каштановых волосах темнело пятно крови.
В этом тихом плаче Ишида слышал многое: боль, страх, безнадежность… и даже, как ему показалось, разочарование. Не способный больше терпеть, он зарыдал вместе с Нишимией.
— Хорошо… — донесся до Ишиды голос Серудуэры. — Теперь я вижу.
Ишида поднял голову. Серудуэра стоял к нему спиной, склонившись над плачущей Нишимией.
— Ну что, тварь, теперь ты чувствуешь? — выговорил он. — Из-за такой, как ты, я однажды начал убивать. Та тоже строила из себя воспитанную скромницу, тоже одаривала всех улыбкой. А когда я подошел к ней, чтобы познакомиться, она начала смеяться мне в лицо, сказала, что с таким уродом как я даже буракумины не захотят иметь дело!
— Нет… Нишимия не такая, — тихо выговорил Ишида. Но Серудуэра его не слышал и продолжал:
— Спустя несколько лет пришла моя очередь посмеяться над ее изрезанным лицом. А чтобы никто больше не смог обмануть меня своим видом, я выколол себе глаза! И без них… я только прозрел. Я каждого вижу насквозь, и ты не исключение, стерва!
Серудуэра поднял голову Нишимии за волосы. Ярость Ишиды разгорелась с новой силой…
— И все-таки, жалкое ты создание, — произнес Серудуэра, задирая голову Нишимии все выше и выше. — Я хотя бы избавился от зрения по своей воле. Но что-то мне подсказывает, родись ты здоровой, была бы точно такой же лживой тварью, как и все эти…
Серудуэра не договорил — Ишида обрушил на его спину коробку с камнями. С отчаянным воплем Ишида обхватил горло Серудуэры и принялся душить что есть силы; его недавно поврежденное плечо мигом разболелось, но он продолжал давить. Серудуэра без особых усилий выпрямился в полный рост.
— Ты сильнее, чем… я предполагал, — прохрипел он. — Но все же… этого мало.
Ишида вдруг ощутил невыносимую боль в левом боку. Едва он ослабил руки, Серудуэра легко сбросил его со спины. Ишида рухнул навзничь и вскрикнул от новой волны боли. Его взгляд упал на окровавленный нож в руке Серудуэры.
В голове резко помутнело. Ишида схватился за бок и почувствовал, как из раны обильно вытекает кровь. Словно эхом до него донесся пронзительный крик Нишимии.
«Забавно…»
Серудуэра склонился над Ишидой. Быстро теряющий силы, тот видел его лицо расплывчатым, будто это было сплошное белое пятно.
— Отпусти… Шоко, — выговорил Ишида.
— Она вернется домой, — заверил его Серудуэра. — В отличие от тебя.
— Ч-что?..
— То самое, Шоя! Пока ты не отключился, вспомни наш уговор. В случае твоего успеха я отпускаю Шоко. О тебе самом речи не шло. Ты остаешься.