Затем раздаётся звук открывающихся дверей. Меня заталкивают в машину, и хлопает дверь. Раздаётся звук заведённого двигателя, и машина трогается с места. Какое-то время мы едем молча. Я вслушиваюсь в рокот мотора, привалившись головой к прохладному окну.
– Ты хоть понимаешь, что натворила? – раздаётся голос папы сквозь тишину.
– Люди в той машине живы? Никто не пострадал? – игнорирую вопрос и задаю два своих, зная, что папу бесит, когда отвечают вопросом на вопрос.
– Да, никто не пострадал…, – сквозь зубы шипит отец, и я мысленно ликую. Злить отца – моё главное хобби, – ты хоть понимаешь, что вышло уже более ста изданий Московской газеты, где главная статья – про тебя?! – кричит папа, и я невольно сжимаюсь в комок.
– Ну, и что там написано?
– О-о…, – растягивает папа "сладким" голосом, – а там написано, что ты гонщица и наркоманка, которая попала в аварию и чуть не убила других людей. А богатый папочка тебя, как всегда, выгородил своими деньгами!
– Ну, хоть одна правдивая статья у них будет…, – протягиваю я равнодушным тоном, а затем добавляю, – вот только я не наркоманка.
– Ты хоть понимаешь, что от меня могут отвернуться все спонсоры?! Ты это понимаешь?! – папа орёт так яростно, что я даже представляю его лицо.
Уверена, он побледнел, нахмурился и подался вперёд, чтобы "достучаться" до меня.
– Пап, я зрение потеряла…, – добавляю я тихо-тихо, но все всё равно слышат. В машине наступает гробовая тишина.
Как бы мне сейчас хотелось увидеть трассу за окном, по которой одна за другой будут мчаться машины. И я бы обязательно думала, куда они все мчаться. Если бы я ещё знала, сколько сейчас времени. Светит ли сейчас солнце, или папаша решил забрать меня из больницы в позднюю ночь? Я бы всё отдала, чтобы ещё хоть раз увидеть ночную Москву… я бы сделала огромное множество фотографий на Polaroid, чтобы потом держать их в руках и ощущать под пальцами гладкую глянцевую поверхность. Я бы сделала всё, чтобы ещё один раз увидеть Сашу…
– Где Саша? – спросила я, вспомнив о парне. Мысль о нём будоражила меня и приводила в нервную дрожь.
Как он отнесётся к тому, что теперь я не вижу? Будет ли он любить меня после этого? Конечно, будет… ведь он любит меня, не так ли? А когда любишь, на недостатки не обращаешь внимания. Поддерживаешь и в горе, и в радости. Разве не так говорят на церемонии бракосочетания?
– Какой ещё Саша? – буркнул отец в ответ на мой вопрос.
– Мой парень. Русый, с голубыми глазами. Он приходил в больницу?
– Нет, к тебе в больницу приходила только Юля, – я, наконец, слышу голос мамы. До этого момента она всю дорогу молчала.
Юлька приходила…её, наверное, ко мне не пустили. А Саша, значит, не приходил… мысль об этом терзает мою измученную душу.
– У тебя ещё и парень есть…, – продолжает бурчать отец, – от тебя столько проблем, Даша!
От такого заявления я прихожу в шок. Значит, я проблема. Для отца я не дочь и даже не девушка, я – проблема.
– Останови машину, – говорю я, хватаясь за ручку двери.
– Куда ты собралась? – угрожающе произносит отец, но я повторяю:
– Останови машину, Олег!
Мужчина слушает меня, и, почувствовав, что автомобиль остановился, я выскакиваю наружу. Не могу больше находится в компании отца. Как сейчас выгляжу со стороны – меня не волнует. Я лишь хочу уйти от отца. Желательно, навсегда. Раз я – проблема для него, значит, буду соответствовать своему новому "статусу"!
5
– Дарья, вернись в машину! – кричит мне отец, но я не слушаю.
Я сама не знаю, куда иду, но слышу за своей спиной рокот моторов и скрип колёс об асфальт. Кажется, отец даже не собирается меня догонять.
В голове вновь мешаются сотни голосов. Хочется закрыть глаза руками и закричать. Я вспоминаю, что на мне всё ещё очки, словно подтверждение безвыходности… они словно напоминают, что я ослепла навсегда. Они смеются надо мной своим раскатистым злорадным гоготом, от которого мурашки бегут по коже. В порывах гнева я срываю с себя чёртовы очки и со всей силы швыряю на землю. Слышится треск стекла, а следом за ним чей-то писклявый "Ой!".
– С тобой всё в порядке? – спрашивает у меня кто-то, а я даже не могу посмотреть на этого человека. По голосу понимаю, что это молодая девушка.
Я даже не могу объяснить, что со мной! Кажется, у меня начинается самая настоящая истерика. По щекам сами по себе текут слёзы, и я закрываю глаза руками, пытаясь хоть как-то скрыть свою слабость. Оседая на землю, я начинаю реветь всё сильнее. Девушка подхватывает меня и вновь ставит на ноги.