В зимнее время, с начала ноября и по апрель, по Аргуни устанавливалась зимняя санная дорога. Тогда были и регулярная связь, и подвоз запасов продовольствия, фуража, и — совещания.
Условия связи диктовали и приемы руководства. Округ засыпал директивами, а отряд — приказами с «озадачиванием», как именовали тогда ежегодные совещания после установления санного пути.
Год длинный, и с момента прошлого «озадачивания» на участках застав и комендатур многое происходило — где успех и победа, а где и ошибки и даже тяжкое поражение. Вот это суммировалось, и, забывая об успехах, — они как бы сами собой подразумевались — били за ошибки и за то били, в чем сами не разобрались.
От руководства выступали все начальники оперативных служб, уполномоченные, заместитель начальника отряда, два помощника, секретари партбюро и комсомола, четыре инструктора, по два от строевой и политической подготовки, два врача — ветеринарный и медицинский, особист и начальник отряда, обычно новый, поскольку они больше года не держались. Вспоминаются два таких совещания, по содержанию противоположных:
— Конечно, какие-то успехи у вас на участке были. Сколько золота задержали?
— Восемь килограммов, точно восемь.
— А сколько пропустили?
— Не могу сказать…
— Вот видите, и этого вы не знаете! А что эти ваши «успехи» стоят, если у вас на участке вооруженные китайские контрабандисты убили двоих пограничников, а вы только через неделю нашли в тайге их трупы? В тот самый день нашли, когда на базарной площади китайского уездного города с торга продавали коней и оружие этих убитых пограничников. И вам не совестно?
Сидит человек, слушает и думает — какая же емкая и всеядная эта человеческая совесть, какая неразборчивая! Как я мучился, когда не вернулись посланные в тайгу пограничники, как ругал себя и бичевал — почему этих послал, а не других, почему сам с ними не поехал? Как горько радовался, когда к исходу недели непрерывных поисков нашел обгоревшие трупы убитых, и совесть не обвиняла меня в том, что нашел эти трупы по необычайному скоплению и свирепому крику хищных птиц, разделявших добычу.
Мучила совесть, и душа болела. И гнев одолевал, когда выслушивал ответ китайского представителя по пограничным конфликтам:
— Моя не знае.
— Нет, господин представитель, вы знаете. Это уголовники, убийцы, и миновать вашего города они не могли. Не было у них обходных дорог.
В ответ широкая очаровательная улыбка и те же три слова:
— Моя не знае.
Болела совесть, душа болела, но все это проглотил и на прощание руку господину представителю пожал и широко улыбался:
— Всего вам доброго, господин представитель, всего доброго вам и вашей милой подруге.
Как мучился, когда родным о смерти погибших сообщал. Не обманывал, нет, за правду выдал то, во что сам глубоко верил, чего не могло не быть: «Героями пали, до последней капли крови защищая родную землю». Похоронную процессию красочно описал, массовой и величественной, какою хотел ее увидеть. Хищных птиц не упомянул, и это правильно. Тут их не было — они еще в тайге разлетелись…
Совещание продолжалось, и тем временем за соседа взялись. У него в этот год всякое случалось, и не скажешь с ходу, что с ним делать — к высокой ли награде представить или сурово наказать.
— Хвастаетесь, что много контрабандистов задержали и перебили, а скажите, как могло случиться, что китайские контрабандисты, возможно, и невооруженные, посмели напасть на парный пограничный наряд, убили одного, ранили другого, коня и оружие в Китай утащили? Как ваша совесть терпит такое?
Совесть, опять она. Объяснить бы все случайностью, и в этом не было бы большого греха. Но тут эта совесть вмешалась и свое диктовала — не смей! Конечно, случайность была, но случайности не с неба сваливаются.
Пограничная охрана безоговорочно признавала превосходство частей армии, гордилась опытом армии и возможностью учиться на этом опыте. И конечно, пограничники должны уметь делать все, что делают подразделения армии, но не за этим опытом их на край света послали. Пограничники обязаны уметь больше — уметь охранять границу, уметь даже общие задачи мелких подразделений решать по-особенному, по-пограничному. Они должны уметь выполнять требования армейских наставлений — стрелять с места, лежа, по неподвижным целям или «перебежкам» вдоль фронта. Но пограничников надо бы в ту пору пуще всего научить стрелять с коня, на скаку, в движении, в тайге при ограниченной видимости, в горах, навскидку в упор, по удаляющимся целям: надо бы обучать их приемам рукопашной схватки, снабжать ножами-кинжалами.