Когда делает что-то лучше, чем я, и при этом, самодовольно ухмыляется, демонстрируя своё превосходство.
Когда злится, выходит из себя и пытается меня воспитывать. Потому что старше и больше смыслит в ответственности.
Когда откровенным текстом говорит то, от чего я жутко смущаюсь.
Когда вступает со мной в горячий спор.
Наше вечное противостояние всегда раззадоривает меня, но, если честно, я готова сдаться в любой момент. Вот как сейчас. Потому что он сильнее. Потому что я устала от вечной борьбы… Потому что рядом с ним мне хочется быть маленькой, хрупкой и беззащитной. Никогда не думала, что будет настолько приятно чувствовать себя такой девочкой…
Нежданное, острое, оглушающее чувство разливается горячей лавой внутри меня. Заполняет всё моё существо, расползаясь по кровяным клеткам и опутывая сладкими сетями. Окрыляет и тяготит одновременно… Я так хочу, чтобы этот парень испытывал в ответ хотя бы десятую долю того, отчего разрывается моё сердце. Потому что если нет… я просто погибну.
Нельзя же отрицать очевидное? Он ведь тоже тянется ко мне, пусть и на уровне инстинктов. Я вижу и читаю это в его глазах…
Глажу его затылок и притягиваю ещё ближе к себе. От жарких поцелуев сносит крышу. Пульс учащается. Нежность затапливает с головой. К своему стыду, я понимаю, что хочу большего. Именно с ним. Только с ним.
Много больше.
Абсолютно всё.
Потому что…
— Рид, я… — и голос всё-таки дрогнул.
Хочу сказать ему важные слова. То, чего никогда и никому не говорила. Но он не даёт мне закончить мысль и ворует с губ ещё один безумный поцелуй.
— Рид… Дженнифер…
Слышу словно вдалеке взволнованный женский голос. Затуманенный страстью разум реагирует не так быстро, как хотелось бы.
А потом как в замедленной съёмке.
Рид, чертыхнувшись, встаёт с меня.
Отец тут же бросается на него.
Грейс прижимает ладонь ко рту и стоит, замерев на месте, словно истукан.
Парень молча терпит оскорбления, что сыпятся на него от человека, которого он вот уже больше десяти лет зовёт отцом.
— Папа, папа, прошу тебя!
Я вскакиваю с постели, и босые ноги касаются холодного пола.
— Гадёныш! Я растил тебя как собственного сына, а ты!
Бен в порыве гнева бьёт Рида в лицо. Тот, надо отдать ему должное, никак не реагирует. И я ему за это очень благодарна!
— Перестань, пожалуйста, перестань! — кричу я, срывая голос. — Ничего не было, прекрати! Мы просто целовались!
Цепляюсь пальцами за руку отца, фактически повиснув на ней. Его потряхивает от злости, он дышит, как разъярённый бык.
— Папа, не надо, не надо…
Я никогда не видела его таким.
— Кто угодно, но ты… С ней! — гневно кричит в сторону Рида.
Пытается выдернуть руку, но я не отпускаю.
— Мы просто целовались, папа, больше ничего. Клянусь. Я…
— Замолчи, Дженнифер! — перебивает он. — Ему двадцать, а ты совсем ещё ребёнок!
— Пап, — слёзы льются по моим щекам. — Папа!
— Как ты мог допустить подобное? — тычет пальцем в Брукса, сжимающего челюсти. — Мало тебе одной малолетки, которой загубил жизнь?
Парень смотрит исподлобья. Взгляд горит, но я знаю: он не станет драться с Беном. Даже несмотря на то, что губа разбита. И мне так больно осознавать, что виной тому моя беспечность. Стоило догадаться, что родители начнут беспокоиться. Телефоны у обоих выключены, дома мы не появлялись с пятницы, а субботнюю тренировку в студии я пропустила, сославшись на плохое самочувствие.
— Грейс, пап, — качаю головой, не зная, как объяснить им то, что происходит.
Вряд ли они услышат. И вряд ли поймут.
— В машину, Дженна, — командует отец, зло сверкая глазами.
— Он ни в чём не виноват, так вышло…
— Я сказал в машину! — повышает голос на меня папа. Чего раньше себе никогда не позволял. — Вечно ты влезаешь в неприятности! И дома таскалась с теми кто постарше, думаешь, мать не говорила мне?
— Таскалась? — повторяю вслед за ним я. — Это были мои друзья!
— Друзья? Наркоманы и оборванцы?
— Они — не наркоманы. Может, не совсем благополучные, но это не делает их плохими людьми!
— Ты дома не ночевала! Как какая-нибудь… — окидывает меня недовольным взглядом.
Я прищуриваюсь.
— Ну давай, договаривай!
— Бен, — пытается вмешаться Грейс.
— Решил поиграть в заботливого папашу? Не поздно? — зло усмехаюсь я.
Мы оба понимаем, что я имею ввиду.
— Да, я уходила. Потому что не могла находиться в этом доме! Смотреть в глаза матери, оплакивающей свою любовь к этому ужасному человеку. Знаешь, как больно было осознавать, что страдает она не потому что со мной случилась беда…
— Дженнифер, пожалуйста, — отчаянно просит Грейс.
— Тебя не было рядом, пап, когда сорокалетний отчим, в день моего рождения напичкал меня наркотой! — наступаю на него я.
— Дженнифер, не надо, — предостерегает Рид. Но меня уже не остановить.
— Тебя не было, когда он облизывал моё лицо и трогал своими мерзкими руками.
Рид ругается матом и запускает пятерню в волосы. В глазах отца стоят слёзы, но мне плевать. Жестоко? Может быть, но я имею право больше не делать вид, что всё у нас отлично.
— Тебя не было, когда он просто ушёл, разделив мою жизнь на «до» и «после», — всхлипываю я. — Когда он растоптал, унизил, уничтожил, заставил себя ненавидеть, чувствовать грязной, испорченной, сломленной…
— Дженнифер, — глухо произносит Рид.
— Я пережила это, папа. Без тебя пережила! — бросаю я ему в лицо. — Прости за то, что перестала вздрагивать от каждого мужского взгляда в мою сторону. Прости за то, что, наконец, почувствовала себя живым глупым подростком! За то, что снова начала дышать полной грудью, словно очнулась от долгих месяцев комы. Прости, пап, за то, что именно рядом с ним…
Воздух в комнате, кажется, трещит от напряжения. Мне больно снова вспоминать это, ведь я была одна. Совсем одна. Некому было рассказать, не с кем поделиться. Потому что… просто не могла!
— Дженнифер, мне жаль, что это произошло с тобой, — не сдерживая глухих рыданий, произносит отец.
— Ты всегда приезжал! — голос ломается и я плачу. Не хочу его винить, но не могу не напомнить. — А в тот день ты не приехал! Просто не приехал! И всё к чертям разрушилось!
Он закрывает лицо руками.
— Так что не смей осуждать меня сейчас! — тихо говорю я.
Разворачиваюсь и ухожу прочь из комнаты, задевая плечом застывшую, словно статую Грейс. Это ведь из-за неё он не приехал тогда. Да всё равно… Взгляд цепляется за Рида. Он стоит у окна, опершись о подоконник и опустив голову. По лицу ходят желваки. Чувствует мой взгляд. Поворачивается. И я вижу, как в его глазах разгорается ярость… Я знаю, слышать все эти вещи неприятно, но, увы, нельзя просто взять и стереть прошлое ластиком. Так не бывает. Ты живёшь с этим. Просто живёшь дальше и всё…
Выхожу в коридор и заворачиваю в гостевую комнату. Снимаю его футболку, которая мне велика. Натягиваю джинсы и майку. Почти не глядя запихиваю свои вещи в рюкзак: телефон, зарядка, расчёска, ключи. Глаза полны обжигающих слёз, под рёбрами нещадно ноет… Я не хотела обижать папу, но слова хлынули безудержным потоком и теперь их уже не забрать назад…
Спускаюсь вниз по лестнице и ухожу. Игнорируя голос отца, раздающийся в спину. Просто выхожу из дома. Иду по дороге и не пытаюсь сдержать солёные ручейки, бегущие по щекам.
Иногда я думаю о том, какой была бы моя жизнь, не случись в ней этой грязи? Что было бы? Какой бы стала та, другая Дженнифер?
Пустые, лишённые смысла рассуждения. Ничего нельзя вернуть, и исправить тоже ничего нельзя.
Я стискиваю зубы. Пережила. И даже смогла перечеркнуть дурные воспоминания. Заменить их на совершенно противоположные. Яркие, как радуга, счастливые и такие нужные! Как бальзам на израненную душу.
Перешагнуть. Забыть. Забыться. Я всё это смогу, пап. Ведь самое страшное позади.