Не могу назвать его мужчиной. Разве может нормальный, достойный мужчина с такой страстью копаться в чужом грязном белье?
— А давайте послушаем Дженнифер, — предлагает Эбигейл, и гости кивают, вытягивая шеи.
Я пытаюсь вспомнить шаблоны ответов, заученных накануне. Да только ничего не выходит. Нас предупреждали, что может всплыть абсолютно любая информация, но я и не предполагала какого типа вопросы будут задавать гиены-журналисты.
— Вы были счастливы, проживая с матерью, Дженнифер? — обращается ко мне Маккензи.
Звучит так, словно мы в зале суда.
— Конечно, была, — незамедлительно отвечаю я. — Моя мама делала всё возможное для того, чтобы я ни в чём не нуждалась.
Никому не позволю говорить о ней в дурном ключе. Эмили вырастила меня. Без чьей-либо помощи.
— Как она переживала развод?
— Как все. Коэффициент разводов в США равен пятидесяти трём процентам, и на протяжении целого ряда лет он только растет. Так что не делайте из этого конец света. Люди разводятся каждый день, — прищуриваюсь я.
— Ваша соседка миссис Бригс сказала, что вы не стремились облегчить жизнь своей матери.
Миссис Бригс. Противная старушенция из дома напротив, вечно сующая свой длинный, крючковатый нос не в свои дела.
— Вы, если я не ошибаюсь, по натуре бунтарка? — улыбается этот придурок.
— Как большинство подростков, — уклончиво отвечаю я.
Видит бог, я очень боюсь ляпнуть что-нибудь не то. Вредить Грейс — не входит в мои планы.
— И, возвращаясь к нашему вопросу, выходит, что вы были отправлены на перевоспитание к отцу?
— Можно сказать и так.
Он кивает.
— И всё же не так давно оказались втянуты в скандал местной школы Блу Хай.
Моё сердце начинает стучать быстрее. Откуда они всё знают? Хотя, наверное, глупо было с моей стороны надеяться на то, что все триста учеников школы станут молчать о том случае в душевой. Да к тому же, социальные сети пестрили горячими обсуждениями.
— Что вы имеете ввиду? — пытаюсь косить под дурочку я.
Стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно твёрже. Паниковать не стоит. Это мне точно не будет на руку.
— Я о том, что вы подверглись групповому избиению. Забегая вперёд скажу, что имеются ваши фотографии из больницы. Вы весьма серьёзно пострадали в тот день.
Зрители изумлённо охают, а я внутренне сжимаюсь. Не нравится мне это телешоу. Совсем не нравится. Я словно бактерия, которую детально разглядывают под микроскопом, и от этого ужасно не по себе. Особенно от того, что могло просочиться то, что однозначно похоронило бы меня заживо. Сплетни обо мне и моём отчиме. Бренда ведь успела поделиться информацией, полученной от моей «подруги» Тэми Фостер.
— Дело в зависти? Связано ли это с тем, что Грейс баллотируется в мэры?
— Нет, никак не связано. Обычная драка, — пожимаю плечами я.
— Почему к вам отнеслись с такой жестокостью? У вас ведь много друзей в Блу Хай. Особенно среди представителей мужской половины.
— Просто поразительно, — не выдерживаю я. — Целое досье на меня собрали. Даже не удивлюсь, если вы назовёте цвет моего нижнего белья.
По залу проходит волна смешков.
— Такая уж работа, мисс.
— Дело в мальчишке, раз уж вам так интересно, — смело отвечаю я, сжимая челюсти.
— Ей богу, Маккензи, вы ведь сами не так уж давно покинули стены школы. Разве не знаете, как это бывает? Юность — горячая пора, — вздыхает Чарли.
— И что же этот парень? — интерес журналиста к подробностям не угасает.
Краем глаза замечаю пристальный взгляд Брукса. Могу предположить, что он вопрошающе изогнул бровь. В этой своей излюбленной манере.
— Взял самоотвод, — хмыкаю я. — Тот случай, когда парню есть дело только до себя самого…
Зал разочарованно вздыхает.
— О, как знакомо! — пытается быть участливой Эбигейл.
— Речь случаем не об Исайе Ричи? — громко осведомляется пронырливый журналюга.
— Может, остановимся уже? — прошу я.
— Исайя Ричи? Сын Дамьена Ричи? — с неподдельным изумлением в голосе, переспрашивает Эбигейл. — Один из самых завидных женихов Блу Бэй. А Дженнифер зря времени не теряет!
— Исайя является моим другом, — сконфуженно поясняю я, но меня никто не слышит.
— Такие связи будут весьма кстати, Грейс, — шутит Чарли, естественно намекая на банковский счёт местного миллионера, ведь эту фамилию в нашем городе знает каждый.
— С семьёй Ричи мы дружим на протяжении пяти лет, — недовольно замечает она.
— Грейс, вы приняли в семью чужого ребёнка, а это серьёзный шаг. Не знай мы истинных причин подумали бы, что всё это — лишь спланированная акция вашей предвыборной компании.
— Я бы не стала использовать такие странные методы! — Грейс хмурится.
Она явно не ожидала, что журналисты перейдут в такое открытое наступление.
— Полагаю, у вас всё же были опасения по поводу того, насколько верным было это решение? — интересуется Чарли.
— Особенно учитывая возраст старшего сына, — снова влезает Люк Маккензи.
Я перестаю дышать. И в области солнечного сплетения зарождается тревога.
— Вы сейчас о чём? — уже без тени улыбки спрашивает Грейс.
— Вы ведь понимаете, гормоны, буйный нрав обоих…
У меня горит лицо. Я готова провалиться сквозь землю. Лихорадочно соображаю, где нас с Ридом могли видеть вдвоём. Целовались мы только на пустынном пляже. И было это далеко за пределами Блу Бэй.
— Думаю, работа в жёлтой газете накладывает свой отпечаток, но всё же давайте в погоне за сенсациями, вы не будете переходить черту, Люк, — голосом, полным стали, произносит Рид. — Дженнифер, как никак, моя сводная сестра.
— Вопрос вполне актуален, Рид, — спорит Маккензи. — Вы молоды и не связаны кровно. Сводная — не равно родная…
— Я напомню, что выпуск посвящён моей матери, — ледяным спокойствием отвечает Брукс, прожигая в этом доморощенном Шерлоке Холмсе дыру. — Ваши нелепые фантазии никого не интересуют.
— То, что мы обсуждаем, вообще неуместно, Чарли, — возмущается отец.
— Согласен, — кивает телеведущий, качая головой. — Ох уж эти журналисты. В студии стало так горячо, что пора уйти на рекламную паузу. Не переключайтесь, дорогие телезрители. Ведь наш «честный разговор» с кандидатом в мэры Грейс Смит в самом разгаре…
Сорок минут спустя я, наконец-то, полной грудью вдыхаю прохладный вечерний воздух.
— Учись контролировать свои эмоции, Смит, — прилетает мне в спину.
— Не всем же быть такими толстокожими, — недовольно вздыхаю я.
Я словно сдала литр крови. Настолько неважно себя чувствую.
— Твоё лицо вечно тебя выдаёт…
— Этот Маккензи — настоящий кровопийца, — ворчу себе под нос, провожая взглядом парня в жёлтом костюме.
У него словно срабатывает шестое чувство. Резко оборачивается. Вскидывает вверх руку и ухмыляется. Рид демонстрирует ему, что называется, свой лучший палец. Средний, конечно же.
— Нет у него ничего, а ты трясёшься, — насмешливо говорит Брукс, открывая водительскую дверь.
Очень на это надеюсь. Ведь сложилось впечатление, что все эти журналисты сутками добывают информацию, касающуюся нашей семьи.
Забираюсь на заднее сиденье, и около десяти минут мы все молча сидим в машине. И полагаю, у каждого из нас остался неприятный осадок от этого телешоу.
— Мне жаль, — искренне говорю я, нарушая тишину.
— Перестань, Дженнифер, ничего страшного не произошло, — пытается улыбаться Грейс.
Но только слепой не заметит, как сильно она переживает прошедшее интервью.
— Ребята, — к окну подходит Мия, директор пиар-службы Грейс. — Не думаю, что этот выпуск «Честного разговора» существенно снизит наш рейтинг. Хотя… плохой рейтинг — тоже рейтинг.
Грейс закрывает лицо руками, а Мия смеётся, подмигивая Риду.
*Опра Уинфри — американская телеведущая, актриса, общественный деятель. Одна из самых влиятельных женщин США по версии журнала Forbes.