Надо признать, последнее время он чересчур храбрится. Уж не знаю, может просто хотел продемонстрировать своё эго перед подружкой, раскрывая хвост, как чёртов павлин. Совершенно не думая о последствиях.
Как бы то ни было, но всё же не в его стиле лезть на рожон. Тем более, когда дело касается меня.
— Оставь её в покое, Брукс, — поворачивая ко мне голову, говорит Исайя.
Я удивлённо выгибаю бровь и равнодушно смотрю на то, как из его носа струйкой стекает кровь.
— Всякий раз, когда вы оказываетесь рядом, Дженнифер страдает от твоего грубого отношения к ней.
Да что ты! Поверь, не всегда… Но его слова всё равно отзываются эхом. Ведь львиная доля правды в этом есть. Однако я всё так же молчу, выкуривая сигарету.
— У нас с ней всё серьёзно. И я готов, если придётся, бороться за неё. Даже с тобой, — добавляет он.
— Бороться со мной? Что ты имеешь ввиду, Ричи? — хмуро смотрю на него в ответ.
— Она никогда не скажет, но я не слепой, понятно? Думаешь не замечаю, как ты на неё смотришь? — прищуривается он.
— И как же? — интересуюсь я и выпускаю изо рта облако белёсого дыма.
У Исайи сейчас такое дебильное выражение лица… Словно он джекпот сорвал.
— Ты её хочешь, признай, — заявляет мне он.
Я ухмыляюсь. Не отрицаю. Не в моих правилах прятать голову в песок.
— Есть что-то грязное в этой вашей чёрной ненависти, — задумчиво произносит блондин и проводит рукой по волосам.
— Ричи, — качаю головой. — Я всегда беру своё, ты же знаешь.
— Но не в этот раз, верно? — откровенно потешается он.
И меня бесит этот его издевательский тон.
— Только потому что я так решил, — пресекаю его попытки задеть меня.
Он снова становится серьёзным. Представляю, как закрутились винтики в его голове.
— Ты ведь не обижал её? Не принуждал…
— Что ты несёшь, кретин? — раздражённо перебиваю я.
Принуждал?
Смеюсь я и зажимаю пальцами переносицу. Ох, Ричи, я бы с удовольствием поведал тебе пикантные подробности, от которых твоё выражение лица изменилось бы в считанные секунды, да только не хочу. Не хочу обсуждать то, что происходило у нас с ней. Ни с тобой, ни с кем бы то ни было другим. Это только моё.
— Оставь её в покое, — снова повторяет. — Для тебя Смит — всего лишь игрушка, нечто вроде вызова, приключения. А люблю её. Так сильно, что готов на всё. Я хочу быть с ней, а она хочет быть со мной. Не мешай мне Брукс!
Этот его грёбаный монолог, полный отчаяния, отзывается каким-то давящим, неприятным чувством в моей грудной клетке.
— Мне плевать на ваши отношения, — ровным голосом отвечаю я.
— Ну разумеется! Ты потому в срочном порядке потащил её домой? И того парня избил тоже поэтому?
Вообще-то это должен был сделать ты.
Я сжимаю челюсти до хруста.
— В чём твоя проблема Ричи? Не уверен в себе? — мои губы расползаются в ленивой улыбке. — Или, может, в ней?
Он бросает на меня недовольный взгляд. Похоже, я выбил страйк.
— Ты — моя проблема, — громко и бесстрашно выдаёт он.
Эта его достойная Голливуда реплика не вызывает ничего кроме жалости и смеха.
— Надо же, как всё повернулось, друг, — подчёркивая последнее слово, говорю я.
Он молчит, прикладывая к носу белоснежный платок с узорами. Держу пари, на нём есть его инициалы. У богатых аристократических семеек, имеющих ветвистое генеалогическое древо, свои причуды. И фамильные платки — одна из них.
— Дженнифер — слишком хороша для такого, как ты, Рид. Просто признай это.
Ричи удивляет меня всё больше и больше. Но, положа руку на сердце, и в этом он прав! Наш сладкий мажор подходит ей куда больше…
— Я не пойму, к чему ты ведёшь?
— Не вмешивайся, пожалуйста, — просит он, наконец, поднимаясь на ноги. — У нас с ней только-только всё наладилось.
Отряхивает невидимую пыль с брюк и заправляет рубашку. Кривится и снова хватается за плечо. Нытик.
— Ну да, я вижу, — не могу сдержать язвительный комментарий. — Как раз поэтому она так отчаянно тёрлась о член того придурка.
— Заткнись! — вспыхивает он. — Хотела вывести меня на эмоции. У девок в голове свои тараканы.
Я выбрасываю окурок в урну и засовываю руки в карманы. Поднимаю голову, глядя в ночное небо, усыпанное мириадами звёзд.
— Ты и правда слеп, Ричи, — спокойно говорю ему я.
До него так и не дошло, что в этой дурацкой игре он — всего лишь разменная монета. Есть только один человек, ради которого затевалось это шоу.
И да, это возымело эффект. Потому что как и в тот вечер на побережье, накрыло. И если в прошлый раз меня разъярённого остановил Лерой, то в этот — его рядом не оказалось, и всё пошло не так…
Я смотрел на то, что она делает, и мысленно представлял, какая расправа её ждёт. Хотелось свернуть тонкую шею прямо там. И это несмотря на то, что прекрасно понимал: нарочно всё устроила.
Стоял там, опрокидывая в себя очередную стопку виски и не мог понять, почему и что так разрывает изнутри. Кровь кипела раскалённой лавой, и гнев тягучей жидкостью расползался по венам.
Сначала этот дикий перфомэнс с незнакомым парнем. Вела себя, как последняя дрянь.
Дура, не понимает, чем для неё могут кончиться подобные откровенные танцы. Решила раззадорит одного и поиграет на нервах у другого. Мужчины в таких ситуациях воспринимают всё несколько иначе. Даже если перед ними всего лишь навсего глупая малолетка.
Ричи стоял истуканом, нервно почёсывая шею. Полудурок. И после этого он будет утверждать, что между ними глубоко серьёзные отношения?
Не выдержал и назвал его недоумком, о которого вытирают ноги. Тут же с перекошенной от обиды мордой Исайя помчался на танцпол, чтобы отлепить даму сердца от незнакомого брюнета.
А я всё смотрел и смотрел на неё…
Каждый жест, каждая улыбка вызывала новый приступ необъяснимого и неконтролируемого желания придушить эту девчонку.
Я видел, нечто подобное творилось с Картером. И заканчивалось это всегда плохо.
Кажется, название этому — ревность. Ослепляющая, сверкающая лезвиями, внезапная и сбивающая с толку. Незнакомое для меня чувство, ведь раньше испытывать его не доводилось, несмотря на то, что Виктория не раз пыталась вывести меня из равновесия. Но тщетно.
А здесь всё иначе.
Там на балконе, я смотрел на то, как Смит обнимает Ричи. Что-то шепчет ему на ухо, успокаивает. Отклоняется назад. Протягивает руку и гладит пальцами его скулу.
Нарочно.
Вот так же она стояла напротив меня у распахнутого окна в день моего рождения, а потом неожиданно поцеловала. Осторожно, трепетно, едва касаясь моих холодных губ своими.
И это стало точкой кипения. Тормоза отказали…
«Подожди-ка, тебя это беспокоит что ли?» — всплывают в затуманенном мозгу приправленные ядом слова Смит.
Маленькая сучка раскусила меня в два счёта, но продолжала делать вид, что ничего не понимает.
— Я хочу сделать её счастливой, — возвращает меня к нашему разговору Исайя.
— Надолго? — не выдерживаю я. — Напомни, сколько длились твои самые долгие отношения?
— В этот раз всё иначе, — упрямо уверяет меня блондин и подходит ближе. Смеряет гордым взглядом. — Сейчас это не просто девушка, которую мне чертовски нравится трахать. Это гораздо больше Брукс.
Видимо, на моём лице всё-таки отражается то, что я так упорно закапывал поглубже. Потому что Исайя самодовольно ухмыляется.
Я, вопреки обещаниям, грубо хватаю его за рубашку обеими руками. Дорогая брендовая ткань трещит по швам.
— Выходит, не так уж и плевать тебе, да? — хохочет он. — Ну давай, бей, я готов. Готов получать за неё всякий раз… Но знаешь, Рид, тебе придётся смирится. Рано или поздно.
Мы смотрим друг другу прямо в глаза, и впервые за те пять лет, что знакомы, между нами проскальзывает тень вражды.
Кто бы мог подумать из-за девчонки…
Из-за моей ненавистной сводной сестры.