— Иесусе, Ричи, сегодня лунное затмение что ли? — хохочет Кэм. — Странно во второй раз слышать от тебя нечто подобное. Ты реально «того» по самые уши?
Исайя улыбается, а я пью обжигающий виски, всё ещё глядя на его излишне самодовольное лицо. Он в свою очередь, воинственно задирает подбородок, выдерживая мой яростный взгляд.
— Я позабочусь о твоей сестре, Брукс, — произносит серьёзно. Почти по слогам. — Слово тебе даю.
Это обещание звучит эхом в моём воспалённом мозгу. Ричи определённо испытывает моё терпение. Ещё немного и оно точно лопнет.
Повисает напряжённая тишина, и ситуацию не спасает даже тихо бормочущая радиостанция.
— Покурим? — тонким голосом предлагает Сэнди, (которая, к слову, и сигарету-то в руки ни разу за свою жизнь не брала).
Уголок моего рта растягивается в ухмылке. Ставлю пустой стакан на журнальный столик, поднимаюсь с кресла, и мы с ней идём на улицу.
— Исайя делает это нарочно, — зачем-то поясняет мне она. — Не поддавайся на его провокации.
— Мне плевать, — отвечаю небрежно и достаю из кармана зажигалку.
— Твой взгляд говорил о другом, — как-бы между делом замечает она, забирая из моих рук пачку сигарет.
— Сэнди, какого… — вскидываю бровь.
— Ну надо ведь хоть раз попробовать! — невинно хлопая ресницами, невозмутимо заявляет Мур.
— Нет, не надо, — ловко выдёргиваю курево из её пальцев, и она показательно дует губы, изображая обиду.
— Не дури, Сэнди, курево — та ещё зараза. Посмотри на нас с Лероем. Не отвяжешься потом, — предостерегаю её я.
— Как с маленькой! Ну да ладно, — ворчит она. — Спасибо за заботу о моём здоровье.
— Можешь не благодарить, — щёлкаю zippo и затягиваюсь.
К нам подходит старый, потрёпанный жизнью пёс Кэмерона, английский бульдог по имени Джонни. Мохнатая скотина бесцеремонно усаживается рядом, укладывая массивную задницу прямо мне на ноги. Это такой тонкий намёк на то, что он ждёт внимания. Просьба, отражающая его желание быть потисканным. Достал меня за эти дни. Приставучий шерстяной говнюк…
— Рид, — Сэнди как-то странно на меня поглядывает. — Извини, что лезу не в своё дело, но не могу не спросить…
Я молча жду, догадываясь, что мне вряд ли захочется отвечать ей.
— Дженнифер знает, что ты уходишь в армию? — почёсывает ухо кобелю, но продолжает нервировать меня проницательным взглядом.
— Ты это сейчас к чему? — мрачно интересуюсь я.
— Знает или нет?
— Наверное. Персонально я ей не сообщал. Мы с ней не в тех отношениях, — изучаю облицовку дома, что стоит напротив.
— Вам бы поговорить, — осторожно произносит она.
— Сэнди…
— Рид…
Поворачиваю голову, и мы испытующе смотрим друг на друга.
— Извини, но только слепой не заметит того, что между вами явно что-то происходит.
— Сэнди, не надо играть в мозгоправа, — устало прошу её я.
Она шумно вздыхает.
— Ты ведь сам не свой в последнее время!
— Что за чушь, — раздражаюсь всё сильней.
— Я видела, как ты смотрел тогда на неё в клубе, — печально говорит она. — И то, как она смотрела в ответ…
— Хватит, Сэнди, — выбрасываю окурок в пепельницу. — Тебе показалось.
— Ладно, не хочешь признавать это — твоё дело, но из меня делать дурочку не надо.
— Просто не лезь в это, хорошо? — выходит довольно грубо, но мои нервы итак на пределе.
Она, кажется, хочет сказать что-то ещё, но я разворачиваюсь, давая понять, что наш разговор на этом окончен.
— Рид, — зовёт меня тихо, ловит и крепко сжимает мою ладонь. — Уважаю твоё решение, но мне кажется, что ты торопишься.
— Я так не считаю.
— Ну разумеется, — Сэнди порывисто обнимает меня, прижимаясь щекой к плечу. Как-то странно замирает, и пару минут мы стоим в идеальной тишине.
— Пообещай, что уволишься из «Логова». Тебе там совсем не место, — серьёзно прошу я, когда она поднимает голову и фокусируется на моём лице.
Плачет, и от этого я испытываю полнейший дискомфорт.
— Ладно, — громко шмыгая носом, соглашается она. — Мне всё равно там не нравится.
— Вот и прекрасно. Эй, да ну прекрати… Вы чего, ей богу, устраиваете из этого трагедию?
— Просто… — мило икает она, и я не могу сдержать улыбку. — Я буду очень скучать по тебе, Рид.
— Ой да брось, — прищуриваюсь, словно не верю.
— В октябре пойду учиться на воспитателя, — вдруг огорошивает она.
Я изумлённо смеюсь.
— Ты серьёзно что ли? Жаждешь находиться рядом с малолетними спиногрызами?
— Ага, — снова икает и сконфуженно краснеет.
— Так себе удовольствие… Горшки, сопли, истерики, неадекватные мамаши.
— Я справлюсь, экономика ну точно, не моё, — хмурится Мур.
— Профессор Уоткинс не переживёт.
— Да мне всё равно, — пожимает плечами. — Я ходила в колледж только из-за тебя…
Она тянется ко мне. Касается губами щеки, задерживаясь там на несколько секунд.
— Сэнди…
Она всё же коротко целует меня в губы и отодвигается.
— Видишь, что творится! — недовольно щёлкает пальцами. — Смит слишком прочно засела в твоей голове. И, похоже, не только там.
Вот зачем напоминает? Настроение итак — дерьмо. Но да, в чём-то она права, меня перестали интересовать другие девушки. От слова совсем.
— Пошли, — киваю на приоткрытую дверь.
— Мне пора домой, иначе мама будет переживать.
— Я попрошу Люка, он тебя отвезёт.
— Рид, береги себя, ладно? — стискивает покрепче мои пальцы, тяжело вздыхает и качает головой.
Всю ночь я не могу уснуть. Заливаться спиртным до потери пульса я не стал, подозревая, что начну творить глупости. А потому, привет бессонница!
Какое-то время сижу на подоконнике, слушая храп Кэмерона, доносящийся из соседней комнаты. Рядом, роняя слюни на пол, хрюкает бульдог, не отлипающий от меня ни на секунду. Вот ведь правду говорят, собака похожа на своего хозяина.
Я торчу у окна около получаса. Понимаю, что забыться сном не получится и в итоге, решаю покататься по городу. Просто размять кости и проветриться.
Почти четыре утра. Дороги свободны, моя бэха с рёвом несётся по трассе. Я высовываю руку в окно, и прохладный поток воздуха бьёт в ладонь.
Блу Бэй мирно спит, освещая пустынные улицы стройными рядами фонарей. Нет нет да и промелькнут шумные компании или зазевавшиеся любители ночной жизни, но в целом, в нашем маленьком городке, с численностью населения около двадцати тысяч человек, довольно тихо. И это радует. Тот же Лос Анджелес, до которого рукой подать, совершенно другой по атмосфере и ритму жизни.
Минут через двадцать я всё равно оказываюсь на Вэст Коуст, стою у дома соседей, не подъезжая к своему и смотрю на окна второго этажа. Даже отсюда вижу, что там горит ночник.
Выкуриваю две сигареты подряд, но так и не захожу. Наверное, потому что знаю: если пойду туда, то миновать комнату Смит не получится. Обязательно ведь зайду, а сейчас это совершенно ни к чему.
Завожу мотор и уезжаю.
На пустынном, песчаном пляже ни души. Волны неистово бьются о берег, и луна такая дико огромная, что как-то даже не по себе. Странное чувство, я вроде и хочу уехать отсюда, но меня не покидает ощущение сюрреалистичности происходящего. Скажи мне кто-нибудь год назад, что я решу отправиться в армию, не поверил бы и покрутил пальцем у виска. Однако, вот пожалуйста, скоро рассвет, а я сижу в одиночестве на побережье и думаю о том, какой станет эта моя новая жизнь. А ещё о том, что из этой самой жизни я на несколько лет вперёд добровольно вычёркиваю тех, кто мне дорог: родителей, брата, сестру, друзей.
«Смит», — язвительно добавляет внутренний голос.
С ней вообще всё настолько сложно, что впору двинуться умом. Пора признаться самому себе, что меня неотвратимо тянет к этой девчонке. Сильнее, чем когда-либо, и это нездоровое влечение — не повод ли для своего рода побега? Потому что прекрасно понимаю: после всего того, что было между нами, говорить о каких-то отношениях просто смешно. А ещё учитывая грёбаные обстоятельства, так тем более…