— Пошёл ты, Брукс! — беспомощно плачу я, зажмуриваясь.
Не могу его видеть… Как же мне больно!
— Пусти меня! Пусти, слышишь! — пытаюсь оттолкнуть и высвободиться из его рук.
— Успокойся! — властным жестом притягивает к себе, не давая возможности отодвинуться.
И я перестаю бороться. Замираю и сдаюсь почти сразу. Беззвучно рыдаю, уткнувшись носом в его сильную шею. Его пальцы зарываются в мои волосы, и я с трудом сглатываю, сдерживая накатывающую истерику.
Горячее дыхание у виска, лёгкое касание губ… В области солнечного сплетения ноет.
Закрываю глаза, растворяясь в ощущениях.
Кажется, его зовут друзья, наблюдающие за нами издалека.
Нет. Пожалуйста, нет… Не оставляй меня. Не уходи.
Я цепляюсь за него, а он аккуратно за плечи пытается отодвинуть меня от себя. Несколько сантиметров от его тела сродни катастрофе. Тревога заполняет каждую клеточку, когда Рид дотрагивается до моей скулы и смотрит долгим, поджигающим внутренности взглядом.
Этот момент я буду помнить долгие годы… Ведь именно тогда, глядя друг другу в глаза, мы, наконец, обнажили наши измученные души…
И именно в тот миг я поняла.
Любить — это адски больно.
Это когда взлетаешь до невероятных высот, зная, что непременно упадёшь вниз и возможно, уже не встанешь.
Это когда вдруг понимаешь, что твоя жизнь действительно уже никогда не будет прежней.
Когда несмотря ни на что: ошибки, обиды, сожаления… всё, чего ты хочешь — это просто быть рядом с тем человеком, который тебе дорог.
И да, к сожалению, Любить — значит, отпустить, если нужно. Даже если твоё сердце объято пламенем.
Рид в одну секунду преодолевает расстояние между нами, и его мягкие, но требовательные губы накрывают мои… Я шумно выдыхаю. Всё так ярко, будоражаще, по-настоящему… Я как будто снова дышу полной грудью, очнувшись после глубокого сна. Слишком давно мы не целовались и слишком долго я этого хотела…
Его пальцы путаются в моих волосах, и я не могу сдержать приглушённый стон, когда он начинает жадно ласкать мой рот языком, углубляя поцелуй. Это почти физически больно, ведь я так сильно желала снова почувствовать его напор и сводящие с ума губы…
Его сердце стучит так же быстро как моё. Закипаю от страсти, ударившей в голову так сильно, что если бы не его руки, сжимающие меня почти до хруста, наверняка упала бы прямо на раскалённый асфальт.
Как же я скучала по нему!
Я обнимаю его за шею и пылко отвечаю. Глажу короткостриженный затылок, беспомощно хватаюсь за широкие плечи. Наслаждаюсь тем, как горячо и отчаянно он целует меня.
Между нами снова электричество. Высокое напряжение. Разряд вдоль позвоночника, маленькие импульсы…
И я сгораю. Зная, что после — останется только пепел…
— Брукс, — настойчиво зовёт его Кэмерон, который, судя по голосу, в полнейшем замешательстве.
Рид сжимает в кулак мои волосы, гладит спину. Неистово сминает и кусает мои губы. Это так невыносимо прекрасно и мучительно одновременно. Ведь всё это может означать только одно: он со мной прощается. Иначе вряд ли бы позволил всему этому случиться.
Я таю в его руках словно воск свечи и молюсь всем богам, чтобы это мгновение продлилось как можно дольше…
Но внезапно всё заканчивается. Так же быстро, как началось.
— Рид, — паника накрывает меня, когда он нехотя отодвигается.
Мне кажется, я не переживу, если он сейчас уйдёт.
— Мне пора, Дженнифер, — говорит, тяжело дыша.
В его глазах снова пляшут черти, но вместе с тем на дне их плещется грусть.
И нет, мне не показалось. Ему ведь тоже больно?
Я отрицательно качаю головой, сильнее стискивая онемевшими пальцами его ладонь.
Рид наклоняется ко мне. Его губы задевают скулу. Он заправляет за ухо непослушную прядь.
— Прости меня за всё, Дженнифер, — произносит, вдыхая запах моих волос.
Как будто в последний раз.
И моё сердце, от внезапно обрушившейся на нас реальности, обливается кровью.
— Не делай этого…
Я слышу свой ломающийся, наполненный едкой горечью голос как будто со стороны.
— Перестань, глупая, — вытирает слёзы с моих щёк. Щёлкает по носу и подмигивает. — Эй, Смит, выше нос.
Этот его жест отдаётся болезненным уколом под рёбрами.
— Рид….
— Прощай, Дженнифер, — говорит он мне, напоследок почти невесомо и нежно касаясь моих губ.
Я ни слова не могу вымолвить в ответ. Просто стою и смотрю на то, как он отпускает мою ладонь.
Бросает на меня ещё один потерянный взгляд и, разворачиваясь, уходит.
А мне только и остаётся, что глядеть ему вслед.
Видеть как прощается с друзьями.
Направляется к небольшому микроавтобусу, найти который у меня не было ни единого шанса…
Нескончаемые слёзы застилают глаза, и я, не разбирая дороги, ухожу оттуда. Потому что не могу смотреть на то, как он совершает ошибку и не могу поверить в то, что теперь всё кончено…
Не помню как добралась до его машины. Разве что заметила Исайю, проталкиваясь сквозь толпу обременённых своими заботами людей.
Ричи смотрел на меня так, как смотрят лишь на врага.
Не скрывая открытой ненависти и неприкрытой злобы.
Видел наш поцелуй.
Я прекрасно понимаю, что ему неприятно, но, как бы жестоко не звучало, меня сейчас это совершенно не трогает…
Убираю извещение о штрафе с лобового стекла и сажусь в бмв, отрезая звуки, доносящиеся с шумного автовокзала. Руки выполняют механические действия, а голова не соображает совсем. Понимаю это, когда едва не попадаю в аварию на перекрёстке, случайно не заметив красного сигнала светофора.
Проезжаю ещё немного и сворачиваю в первый же попавшийся карман. Выключаю трясущимися пальцами зажигание и обессиленно роняю голову на руль, закрывая ладонями мокрое от слёз лицо.
Потом вылезаю из машины, бреду к океану и опускаюсь на песок. Сворачиваюсь калачиком и слушаю шум воды. Меня заполняет поразительное по своей силе чувство безысходности и потери. Словно я вдруг лишилась того, без чего жить точно не смогу.
Мы потеряли друг друга.
И теперь это уже точно не игра.
Это просто финал…
Я лежу там на берегу до самого вечера. Рыдаю, судорожно втягивая воздух раненными лёгкими. Без конца прокручиваю в памяти наш полный отчаяния поцелуй, и мечтаю отмотать время на октябрь и начать всё заново.
Пропуская сквозь пальцы нагревшийся за день песок, думаю о том, как сильно люблю его…
И гадаю, что на самом деле испытывает ко мне он.
Ты разбил мне сердце, Рид Брукс, и теперь я не понимаю, что с этим делать…
Минуты сменяют часы. Я продрогла до самых косточек. Намокла и очень замёрзла. Уже на закате с трудом встаю на ноги и шаткой походкой направляюсь к машине.
Еду домой. Ставлю его автомобиль в гараж. Поднимаюсь наверх, игнорируя встревоженные лица отца и Грейс. Толкаю дверь его комнаты, захожу в ванную и отрешённо принимаю горячий душ, чтобы хоть как-то разогреть окоченевшее тело.
Потом долго стою у распахнутого окна. Поднимаю со стула аккуратно сложенную футболку. Тяну носом запах, который она до сих пор хранит и глотаю безостановочно катящиеся слёзы.
Снимаю полотенце, одеваю его футболку на себя и забираюсь в его постель.
Снова накатывает волна истерики. Сперва я плачу почти беззвучно, но потом рыдаю в голос, кусая подушку от той невыносимой боли, которую я ощущаю всем своим существом.
Мне плохо без него. Очень плохо.
Что-то безвозвратно сломалось там внутри…
В тот шестнадцатый день моего рождения, когда отчим надругался надо мной мне казалось, что самое страшное в моей жизни уже произошло…
Но господи, как же я заблуждалась…
Глава 87
Исайя
Утро моё начинается весьма неожиданно. Меня будит настойчивый звонок от начальника охраны. Он сообщает, что у ворот меня ждёт Бен Смит, отец Дженнифер.
Я с трудом поднимаюсь с кровати, умываю холодной водой изрядно помятое лицо и одеваю чистые шмотки.