— Кусачки? — предположил Джаред. — Паяльник?
Кен покачал головой.
— Нет. Ничего из этого. Она будет медленно умирать, и мы не будем заниматься всяким садистским дерьмом. Мы не станем выкалывать ей глаза, чтобы ты мог засунуть свой член ей в глазницу или что ты там себе надумал.
— Господи, папа.
— Я серьезно.
— Ты думаешь, я собирался доставать свой член перед мамой?
— Хватит вам уже, — произнесла Вивиан.
— Никаких кусачек, — сказал Кен. — Газовой горелки у меня тоже нет. Никакой соляной кислоты, наждачной бумаги, гвоздодера или чего-нибудь еще, что превратит нас в стаю дегенератов деревенщин.
— Тогда может ножи? — поинтересоваласьжена.
— Да. Мы привяжем ее к стулу и зарежем. Красиво и просто. Но у нас нет веревки.
— Вообще-то у нас есть веревка, — сказала Вивиан. — Мы купили ее по дороге сюда.
— Хорошо. Джаред, иди за веревкой.
— Нет, я лучше принесу ее сама. Мне нужно отдохнуть от этого запаха и да, ножи я тоже возьму.
Вивиан вышла из комнаты.
Герти слышала шаги женщины, пока та поднималась по лестнице. Когда ступени перестали скрипеть, Джаред ухмыльнулся отцу.
— Вау, папа. У тебя тут дохлые телки в клетках. А ты еще разозлился на меня за то, что я попал в неприятности в школе.
— Для тебя это что, шутки что ли? Ты думаешь, что это смешно?
— Я думаю, что это забавно, да.
— Ну, тебе лучше изменить свое отношение.
— Не волнуйся, я все понимаю, — сказал Джаред. Он указал на Герти. — Мне понравилось наблюдать за ней. Она п*здец как напугана. Ты только посмотри на нее.
Герти опустила голову. Да, она действительно была п*здец как напугана, но не собиралась просто сидеть и позволять им получать удовольствие от ее испуганного лица.
— Так что, может быть, мы запрем и эту, наверху, — предложил Кен. — Мы с тобой сможем приходить и смотреть на их, когда захотим.
— Не-а. Эту бы я хотел зарезать.
Джаред стоял на месте и злобно смотрел на Герти, пока Кен расхаживал по комнате. Скрип на лестнице возобновился, и Вивиан вернулась с мотком веревки, все еще обернутой полиэтиленовой пленкой, с рекламой магазина в котором она ее купила, и тремя ножами. Она закрыла за собой дверь.
Герти и Вивиан наблюдали (Герти беспомощно, Вивиан с ликованием), как мужчины привязывали Шарлин к стулу.
Джаред взял у матери самый большой из трех ножей. Он поднес нож к лицу Шарлин.
— Подожди.
— Что случилось?
— Что ты имеешь в виду, говоря, что случилось? Что, по-твоему, не так?
— Я незнаю.
— Она еще без сознания?
— Я думал, она придет в себя, когда порежу ее.
— Нет. Сначала мы приведем ее в чувства. Позволим ей осознать свое положение. Поговорим с ней.
Джаред кивнул.
— А что? В этом есть смысл.
— Итак, нам нужна нюхательная соль.
— Где она?
— Вон в том углу.
Джаред на мгновение исчез из поля зрения Герти, затем вернулся с маленькой бутылочкой. Он протянул ее Кену, который отвинтил крышку и поднес к носу Шарлин.
Шарлин резко очнулась, широко раскрыв глаза. Она заметалась на стуле, но веревки были слишком туго стянуты, чтобы иметь возможность вырваться. Затем девушка закричала.
Кен приложил палец к губам.
— Ш-ш-ш. Прекрати истерить. Или я сделаю тебе очень больно, если ты не заткнешься.
Шарлин потребовалось еще несколько мгновений, чтобы перестать кричать. Она посмотрела на Герти, а затем на трех своих похитителей. Герти никогда не видела такого ужаса на лице человека. Хотя она могла бы увидеть его раньше, если бы у нее было зеркало.
— Это все на твоей совести, — сказал ей Кен. — Если бы ты осталась дома и занималась своими делами, ничего бы этого не случилось. Но ты стала опасна для меня, а это значит, что я должен был стать опасен для тебя. Поэтому ты не выберешься отсюда живой, и я не собираюсь тебе лгать, умирать, к твоему сожалению, ты будешь долго. Но, эй, ты стала катализатором для нашего семейного времени препровождения, так что ты сделала свое доброе дело на сегодня.
— Ну, а теперь я могу ее уже порезать? — спросил Джаред.
— Да.
— Можно я отрежу ей ухо?
— Нет. Ухо пока мы ей отрезать не будем. Ты же не знаешь, сколько крови вытекает из отрезанного уха?
— Нет, но и ты тоже не узнаешь, если будешь просто смотреть, как они умирают от голода в клетках.
— Я знаю достаточно, чтобы знать, что такие раны сильно кровоточат. Черт возьми, я уверен, что твоя мама знает ответ. Она, наверное, королева отрезанных ушей. Вив, сколько крови вытекает, когда ты отрезаешь человеку ухо?
— Много,— отозвалась Вивиан.
— Вот тебе и ответ. Так что скажи мне вот что: когда ты пытаешься продлить чью-то смерть, ты хочешь, чтобы из его головы хлестала кровь?
— Ладно, хорошо, я понял,— отчеканил Джаред. — Проехали с ухом.
— Не говори мне «Ладно, хорошо». Отвечай на вопрос прямо и четко.
— Нет. Я не хочу, чтобы из ее головы хлестала кровь.
— Видишь? Ты уже учишься.
— Тогда где мне резать? Может руку?
— Рука — отличное место для начала.
— Подожди, стой, — сказала Шарлин.
— Ну вот, теперь она собирается начать умолять, — сказал Кен. — Ты хочешь это слушать?
Джаред кивнул.
— Конечно.
— Тогда все в порядке. Послушай, что она тебе скажет. Может быть, она сделает тебе интересное предложение.
— Отпустите Герти, — сказала Шарлин. — Держите меня здесь, если хотите, но отпустите ее.
— Вот тут-то и вступает в игру ее дерьмовая натура, — сказал Кен. — Никто не может быть настолько самоотверженным. Она просто пытается выиграть немного времени. Хочет, чтобы мы совершили ошибку.
Шарлин отчаянно замотала головой.
— Нет, это неправда.
— На самом деле, все верно. Логика не выдерживает никакой критики. Герти — та, кто втянул тебя в эту заваруху в первую очередь, так что она должна быть той, кто предлагает пожертвовать собой ради тебя. Другие разговоры не имеют смысла. Кроме того, это ужасное предложение. У нас есть вы обе. Ты не можешь уйти. У вас нет абсолютно никакой власти вести переговоры. Так как же твое предложение «оставь меня, но отпусти ее» изменит наше мнение?
— Я не буду сопротивляться, — сказала Шарлин.
— Может быть, мы хотим, чтобы ты сопротивлялась.
Шарлин больше ничего не сказала.
— Отпустите ее и возьмите меня, — подала голос Герти из своей клетки.
Она знала, что они этого не сделают, но сказать это сразу после небольшой речи Кена могло бы добавить замешательства и разочарования им. Каждая мелочь могла помочь.
— Что, черт возьми, я только что сказал? — спросил ее Кен. — Я только что закончил объяснять, что у вас нет права вести переговоры. Иисусе. Я думаю, это хорошо, что вы двое не пытаетесь продать друг друга, но в какой-то момент вам придется столкнуться с реальностью.
— Все, мне надоела эта болтовня, — сказал Джаред.
Он взмахнул ножом в воздухе перед лицом Шарлин.
— Я готов начать потрошить этих сучек.
— Ты можешь убить только одну из них, — сказал Кен.
— Пофиг. Пусть будет одна. Я готов.
— Подожди, еще нет, — сказала Вивиан. — Мне нужно на минутку выйти и глотнуть свежего воздуха.
— Ты не привыкнешь к нему, если будешь все время ходить туда-сюда, — сказал ей Кен.
— Я знаю, но меня от него выворачивает. Может быть, я смогу найти прищепку или что-нибудь в этом духе.
— Просто зажми нос.
— Я сейчас вернусь, — сказала она, выходя из комнаты.
Ступеньки заскрипели, а затем Герти услышала, как открылась и закрылась дверь.
— Нам обязательно ждать? — спросил Джаред.
— Поскольку твоя мама только что попросила нас это сделать, то, черт тебя дери, да.
Джаред провел указательным пальцем по подбородку Шарлин.
— Можно мне хотя бы ее ударить?
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что это не то, чем мы занимаемся.
— Точнее это не то, чем занимаешься ты. А я бы хотел выбить ей несколько зубов.
— Мы сделаем это по-моему. Когда поймаешь свою собственную девчонку, можешь бить ее сколько захочешь.
— Так и сделаю.
— И, может быть, кто-нибудь заметит, что у тебя разбиты костяшки пальцев. Черт возьми, это же совсем не вызовет каких-то подозрений, когда ты будешь сидеть на допросе у полиции.
— Пофиг.
— Как насчет того, чтобы завязывать уже с таким отношением?
Джаред сжал кулак, и на секунду Герти подумала, что он все равно ударит Шарлин. Вместо этого он полоснул ее ножом по шее.