Когда я, получив очередной отказ, выходила из булочной, в которой пахло так вкусно, что скручивало не только живот, но, казалось, все внутренности, столкнулась в дверях с незнакомой девушкой.
– Простите, – извинилась я, и попыталась пройти мимо нее, но она заметила, что я плачу. К стыду своему, Миндальная Долина все-таки выбила из меня слезы!
Девушка не позволила мне уйти просто так. Расспросила, что случилось, а узнав, что ищу работу, а не подаяние, купила хлеба, булочек и каравай, отдала мне и, уточнив адрес, сказала, что прилетит, когда найдет для меня работу. Я не верила, что она не забудет обо мне, но домой побежала радостная, потому что теперь мне было с чем вернуться к сыну!
Девушка-легал прилетела через два дня, спросила, как я смотрю на должность горничной в замке герцогини? А я смотрела и на нее, и на должность сквозь слезы неверия и благодарности. Конечно же, я согласилась!
До сегодняшнего дня я больше не видела Ру, но часто вспоминала о ней. Могла бы ей помочь, помогла бы, но… Завтра ее казнят, а я, к сожалению, ничего не могу изменить.
Я обнимала своего мальчика, гладила по темным волосам, как он любил, целовала его в макушку, и еще, и еще раз повторяла, что мы ничего не можем сделать… и как мне жаль…
Он молчал, позволял себя обнимать, и больше не заговаривал о Ру. Даже плотно пообедал, и я подумала, что выбросил из головы идею по спасению, но он только позволил мне так думать. Стэнли усыпил мою бдительность, притворился смирившимся, и вел себя как обычно целый день: улыбался, слушал, как я читаю ему книгу о приключениях, а когда на город опустилась ночь и я уснула, сбежал из дома…
Я проснулась с колотящимся сердцем, перевернулась на другой бок, закрыла глаза, но не смогла заставить себя уснуть. Дом был темен и тих, я была уверена, что Стэнли спит, но что-то подтолкнуло меня встать и зайти к нему в комнату.
– Стэнли? – позвала я, подходя к кровати.
Но еще не дойдя до нее, я уже знала, что Стэнли в ней нет. Я не слышала его запаха, я не чувствовала его присутствия.
И Стэнли действительно не было! Как не было и его стула, и палки, которой он помогал себе передвигаться!
Ветер заглянул в распахнутое окно, прошелся по моей спине, и заставил меня очнуться. Я бросилась в свою комнату, наспех накинула платье, и что было сил побежала к главной площади. Стул Стэнли я увидела издали, он лежал перевернутым, две ножки сломаны, рядом валялась палка. Но моего сына не было! На помосте крутились жабы герцогини и стражники, воняло гарью и смертью, а моего сына не было! Как не было и демоницы…
– Стэнли! – задыхаясь от бега, бьющегося лихорадочно сердца и чувства непоправимого, я бросилась к помосту, но меня перехватили, начали задавать вопросы: как давно я стала пособницей демонов и когда именно решилась стать соучастницей преступления?
А я повисла безвольной куклой в чужих руках и только смотрела на перевернутый стул. Потом рванулась – видимо, стражники не рассчитывали, что у меня появятся силы, и легко отпустили. Я подбежала к стулу, начала ощупывать его, как живого, ища, надеясь найти своего сына, даже зная, что он ведь не может стать невидимкой.
Но Стэнли не было!
Я закрыла глаза и попыталась из десятка чужих запахов уловить запах сына, но мне помешали. Мои руки снова сжали чужие ладони, снова посыпались вопросы, но я даже не видела лиц, я ничего не видела, и тщетно пыталась сориентироваться, где мой сын.
А, может, если я закрою глаза, то проснусь и пойму, что мне все это снится? Стэнли дома, конечно же, спит, а я много думала о Ру, о словах сына, и это вылилось в кошмарный сон… Мне просто надо проснуться, дома, в своей постели. Мне всего лишь надо снова уснуть, чтобы проснуться!
– Оставь ее, Оскар, она ни при чем, – услышала я рядом знакомый голос, и тут же уткнулась в мужскую грудь, рыдая, и уже не скрывая слез.
– Маргус, – я подняла лицо, попыталась заглянуть в глаза, но ничего не увидела за дымчатой пеленой. – Маргус, где мой сын? Ты знаешь? Пожалуйста, помоги мне найти его!
– Илия, – он погладил меня по щеке, стирая дорожку слез.
– Маргус, пожалуйста! – не выдержала я неизвестности. – Пожалуйста, скажи, где мой сын! Я не слышу его!