– КалимЭро, – здоровается она по-гречески своим звучным голосом.
– КалимЭро, здравствуйте, – повторив приветствие еще и по-русски, радуюсь я возможности познакомиться с такой необычной женщиной.
– РусикИ? Пос Инэ сИсту ономасУ?– все так же улыбаясь, она спрашивает: «Русская? Как тебя зовут?».
Я скорее догадалась по ее выражению лица, чем вспомнила греческо-русский разговорник, внимательно изученный в дороге.
– Нэ, – приветливо кивая головой, ответила «Да» по-гречески. – Любовь. ЭсИс элиникИ? – «Вы гречанка?», полувопросительно, полуутвердительно добавляю я.
– Нэ, – так же дружелюбно отвечает она и еще что-то быстро произносит на своем языке.
– КаталавЭно. Я не понимаю, – опять добавляю я на всякий случай по-русски.
Возникает минутная пауза. Во время которой мы с интересом рассматриваем друг друга.
– КалА. Му ареси поли то Эгео, – «Хорошо, – произношу я, – мне очень нравится Эгейское море», – всплывают сами собой заученные греческие фразы.
– КалОс орИсатэ! – смеется она. Что значит «Добро пожаловать», вспоминаю я. И тоже звонко смеюсь вместе с ней.
В этот момент возвращается муж с двумя бутылками воды. Еще немного «зеленоватый», но уже вполне бодрый. Он съел таблетку от «морской болезни», даже немного поспал на диване в холле и поэтому чувствует себя намного лучше. Теперь можно было полноценно общаться – он в совершенстве владеет и греческим, и английским.
– Мы познакомились, но без переводчика нам сложно продолжать разговор. Поможешь?
Муж восторженно блестит глазами. Приглаживает свои редеющие и седеющие кудри. Сразу забыв про свою неудавшуюся «морскую болезнь». Он тоже видит такую женщину впервые. Садится напротив нее, на соседний ряд, так чтобы мы обе могли его слышать и разговор сразу становится более осмысленным.
– Спроси, о чем она говорила, когда произнесла «Агапе».
– Она говорит, что значение твоего имени совпадает с самим именем «имя Любовь означает любовь».
– Как интересно. А как ее зовут, и что означает ее имя?
– Анэйтис, что значит «Безупречная».
– Какое красивое имя, оно ей очень подходит. Переведи ей, пожалуйста.
Гречанка в ответ улыбается. И снова замирает дыхание при виде всплеска золотых искорок в ее бирюзовых глазах.
– Вам тоже нравится шторм? – муж переводит адресованный мне вопрос.
– О да-а… – радостно отвечаю я.
Мы обе снова звонко смеемся. Она все поняла и без перевода.
По-прежнему очень шумно. Чувствуется, что в атмосфере зала накапливается всеобщая тревога. Принесли пакеты (как в самолете) для всех желающих, на случай обострения «морской болезни». Окружающий нас мир живет своей напряженной жизнью. А в нашем мире мягко светятся лампы, заливая все пространство ласковым светом. Я забираюсь с ногами на корабельное кресло, которое все так же обнимает спину. Мне спокойно и комфортно в моем мире.
– Некоторые люди, далекие от моря, так хорошо переносят морскую качку, как будто родились и всю жизнь провели на море, – переводит мне муж слова Анэйтис, сказанные на красивом, выразительном греческом языке.
– Да, я родилась далеко от моря, но вода для меня дружественная стихия.
– Филон Александрийский писал: «Как все слова состоят из букв, так и все частицы Вселенной составлены под влиянием стихий», – произносит мой многомудрый философский муж.
– Наши предки знали, как обращаться со стихиями, – задумчиво произносит Анэйтис. – Древние греки чувствовали себя частью природы. Каждая стихия была проявлением определенного Бога, каждое явление природы, каждый уголок земли, моря, неба, подземного мира имел своих больших и малых Богов и Богинь.
– А я с детства любила читать греческие мифы. Можно сказать, что я на них выросла, поэтому очень рада побывать на родине Богов и великих героев древности. Переведи это ей обязательно, – попросила я мужа.
– Я тоже росла, слушая мифы и легенды. Их рассказывала моя бабушка, – ответила Анэйтис. – Известные каждому, и те, о которых я больше нигде потом не слышала. Есть среди них легенда, которую она узнала от своей бабушки, а та – от своей – о детях моря, древнем народе – людях-китах.
– Вы можете рассказать нам эту семейную легенду? – сложив руки в молитвенный жест, прошу я и пересаживаюсь поближе к ней. Несколько соседних мест были свободными.
Она снова понимает меня без перевода. Лицо становится задумчивым. Поправляет рыжий локон, свисавший на мерцающие бирюзой глаза. Пронзительно взглянув на меня, опускает длинные черные ресницы. Кажется, она не может решиться. Наконец, чуть откинувшись назад, приподнимает ладонями волосы у висков и, встряхнув головой, начинает говорить. Муж успевает синхронно переводить, а я внимательно слушать.