В студии «Большой стирки» Людмила Иванова только приступила к своему рассказу, когда Пятницкая, врезаясь в толпу, как ледокол «Ленин», неслась под землей в переходе между станциями метро «Чистые пруды» и «Тургеневская». Как вдруг– «стоп-машина»!
В метро Лена не спускалась очень давно, поэтому плакат «Начни с УЗИ» справа по курсу с указателем-стрелкой произвел на нее самое сильное впечатление. Даже больше: увидев его, Лена тут же расценила это как знак свыше. «Зачем, – размышляла она, глядя на три буквы, на которые ее только что посылала Рита, – зачем я буду ходить два дня и трястись от страха, опухоль это или нет?» Лена уверенно свернула с курса и пошла на таран толпы в другом направлении, расчищая дорогу к заветной двери.
– Добрый день! Проходите, пожалуйста!
Как ни странно, глубоко под землей скрывался самый настоящий медкабинет с крошечной женщиной в белом халате («Не выше моей Иришки, – отметила Пятницкая, – может, карлик?») и аппаратом ультразвукового исследования. В другое время Лена непременно пообщалась бы с этой врачихой, чтобы, если что, пригласить ее на эфир про каких-нибудь карликов или про врачей, отлученных от больниц, но сейчас она очень спешила на Люду-Бантика и сразу плюхнулась на кушетку.
– Вот, – предъявила она врачу свой живот, который всего полчаса тому назад с тревогой прощупывала Рита.
Никуда не торопясь, врач (с предварительным диагнозом «карлик») щедро выдавила на Ленины телеса неприятно холодный гель, что-то там у себя включила и начала утюжить Лену своим аппаратом.
– Так… Так, – врач смотрит на монитор и улыбается. Завидев эту улыбку, у Пятницкой гора падает с плеч, и она тоже начинает улыбаться.
– Ну и что? – ласково разговаривает врач с монитором. – Ну и что ты прячешься, хулиган?
Эта шифрограмма Лене очень и очень не понравилась – безумная женщина-карлик, выдающая себя за врача в переходе метро?! Это было слишком даже для нее. Лена почувствовала себя слабой, беззащитной и обманутой и полезла с кушетки.
– Что, уже на спине лежать тяжело? – спрашивает загадочная врачиха и протягивает Лене салфетку. – Вытирайте гель.
Пятницкая садится и, вытираясь, с опаской смотрит на врача.
– А вы что, девочку хотели? – видит ее растерянность врач.
Лена на всякий случай неопределенно мотает головой, а потом не выдерживает и почти плачет:
– Доктор! Что со мной?!!
– Господи… – маленькая врачиха в шоке. – Вы что, не знали? – и она стягивает с головы белую шапочку. По ее плечам рассыпаются красивые светлые волосы, и сразу становится понятно, что она никакой не карлик, а просто совсем молоденькая хрупкая девушка. – Вы беременны, – говорит она. – Мальчик у вас – шестой месяц уже…
Листки календаря на стене в редакции облетают, как золотые листья на Воробьевых горах. О том, чтобы перевести дыхание, у нас на телевизионной фабрике не было и речи. Утром Ocтанкино засасывает тебя со свежими силами, а вечером выплевывает, как потерявшую вкус жевательную резинку. День за днем – эфиры, гости, эфиры, гости и Генриетта, продолжающая требовать невозможного. Ей нравилось сидеть по понедельничным летучкам там – на десятом этаже в своем новом костюме от Escada и всем своим видом показывать: я – самый успешный продюсер, у меня самое лучшее шоу, у меня самые высокие рейтинги!
Но какой кровью давалось все это на восьмом…
– Добрый день! Добрый день! Добрый день! В эфире – самое горячее ток-шоу Первого канала «Большая стирка»! И сегодня у нас в гостях женщина, у которой невероятное количество поклонников, женщина, которую любят не только в России, женщина, которую Британская энциклопедия назвала величайшей актрисой XX века. Встречайте! У нас в студии Нонна Мордюкова!
Аплодисменты! Аплодисменты! Аплодисменты!
Более чем заслуженные аплодисменты. На протяжении уже многих лет любимейшая и знаменитейшая Нонна Викторовна живет отшельницей: старается лишний раз не выходить из дома, практически не снимается, не дает интервью и уж тем более не участвует в ток-шоу. Представляете, чего стоило Инне Цветковой вытащить ее на «Большую стирку»? Не представляете.
Первый этап – этап уговоров – прошел успешно, хотя и длился немыслимо долго. А потом – началось. В назначенный день Нонна Викторовна отказалась приехать на запись, потому что в прогнозе погоды значилась магнитная буря. Инна хоть и расстроилась, но с пониманием отнеслась к опасениям уже немолодой актрисы. Запись перенесли на следующий день, но магнитные бури снова разыгрались не на шутку. Запись снова перенесли. И снова грянула буря. Причем не только магнитная, но и продюсерская. Тогда Инна собрала волю в кулак и запросила у Гидрометеобюро прогноз геомагнитной обстановки на неделю, выбрала безопасный день и сумела «дожать» Мордюкову. Прогноз не подкачал – никаких погодных катаклизмов в день съемок не было. Нонне Викторовне был преподнесен другой сюрприз.
Генриетта наотрез не давала добро на эфир без скандала:
– Ну и что, что Мордюкова? Или мы ей дипнеприкосновенность обещали?
Так и получилось, что в благоприятный день геомагнитной обстановки Нонна Викторовна встретилась в прямом эфире со своей невесткой и внуком, которых не видела 13лет…
– Вы смотрите «Большую стирку»! Мы вернемся сразу после рекламы, и вы услышите сенсационные откровения этой сильной и талантливой женщины. Не переключайтесь!
«Вот и все, – думала Инна, идя домой. Никуда не торопясь, она шла по бульвару и вспоминала то, как Нонна Мордюкова спокойно рассказывала трагическую историю своей семьи. – Вот и все». Ветер срывал с деревьев одежду и бросал ей под ноги, на ее шпильках уже было насажено достаточное количество шашлыка из кленовых листьев, но Инна не торопилась от них избавляться. Потом, когда идти стало уже тяжеловато, она села на лавочку и сказала банде воробьев:
– С меня хватит. Больше не могу.
Воробьи внимательно ее выслушали и, не дождавшись кормежки, ускакали к соседней лавочке, где сердобольная бабушка с внуком щедро крошили булку алчной стае голубей.
Инна смотрела на птичью суету вокруг крошек и думала, что ни одна гейша не смогла бы выдержать этого. Только канувшие в Лету передовики производства, такие как Паша Ангелина, или Мария Демченко, или… Инна как следует порылась в памяти, но больше никаких славных имен тех лет не вспомнила. «Если бы мы работали в то время, – размышляла она, снимая с туфель грязные листья, – то какой-нибудь пионерский отряд наверняка носил бы имя Наташи Бойко или Лены Пятницкой…»
Избавившись от кленового шашлыка и вытерев руки белоснежным носовым платком, Инна бодро зашагала к метро. Мир в ее душе был восстановлен. Она решила, что ей не нужно, чтобы какой-нибудь пионерский отряд носил ее имя, и она не хочет превратиться в живую мумию в стенах телецентра, посвящая двадцать четыре часа в сутки работе.
На следующий день девушка с васильковыми глазами и трогательным именем Инна Цветкова подала заявление об уходе.
Генриетта шла по коридорам Останкино и снисходительно чуть кивала головой знакомым. Отныне никто, никто не может испортить ей настроения. Она шла, цокала каблуками, и ей, как в детстве, мерещилось, что за ее спиной восторженно перешептываются: «Смотри – вот она идет!» Тогда, в школе, она мечтала стать артисткой. Глупая девчонка! Разве это сравнится с ее грядущей известностью?
Она слегка улыбнулась этим своим мыслям.
Вчера на самом верху ей сообщили, что в связи с фантастическими рейтингами «Большой стирки» решено делать новый проект. И руководство канала хочет доверить ей быть ведущей этого шоу.
Генриетта подошла к центральному лифту на первом этаже и нажала на кнопку вызова. За 30 секунд ожидания она успела подумать о многом, в том числе о том, что у Московского правительства есть квота на перетяжки через всю Тверскую и на Рублевке у них есть свои биллборды… Нужно обязательно дать рекламу по городу, озаботилась она предстоящими хлопотами.