Итак, даже воображаемый друг может помочь ребенку в преодолении трудностей. Безыскусный рассказ Анны – это одна из самых невероятных историй, которые я слышал в жизни. Тем не менее я считаю его очень реалистичным, ведь он показывает,
насколько поистине огромны ресурсы детей и каждого из нас.
Иногда требуется совсем немного усилий, чтобы пролить свет на свое прошлое и благодаря этому пересмотреть собственное отношение к взрослению и жизненным испытаниям.
Много лет назад одна моя знакомая учительница, ставшая теперь известной писательницей, попросила меня о консультации, чтобы поговорить о крайне болезненных событиях, которые произошли с ней в раннем детстве. В первые месяцы жизни, в один из самых важных моментов, когда потребность в заботе особенно велика, она оказалась в реанимации, подключенная к медицинской аппаратуре. Роберта (буду называть ее так) хотела узнать, какой отпечаток оставили те события. Когда я писал эту книгу, то постоянно вспоминал о нашем разговоре, поэтому я попросил Роберту поделиться ее историей.
Мне было три месяца, когда мать заметила: если поднять меня из колыбели и подержать вертикально, один глаз начинал отекать, а потом и вовсе закрывался полностью. Первоначальным диагнозом был рак. Так началась длинная череда госпитализаций и выписок согласно регламенту службы здравоохранения; в то время мать и ребенок еще не имели ни малейшего права на содействие тому, чтобы, несмотря на неизбежный трагический исход, у них сформировались прочные взаимоотношения. Сейчас мне трудно даже представить себе эти бесконечные и непредсказуемые расставания для осмотров и взятия анализов, поездки на скорой помощи без матери, которую не пускали в машину, шум аппаратуры, общий наркоз, чужие руки, которые небрежно держали меня на весу, причиняли боль и дискомфорт, и, наконец, запах постоянной опасности, к которому я принюхивалась, как дикий зверек. И хотя первоначальное предположение о раке оказалось ошибочным, оставалась еще ангиома, заболевание, которое имело три перспективы развития: опухоль могла или уменьшиться, или сохранить размер (в этом случае меня должны были прооперировать), или прогрессировать, что приведет к нарушениям зрения и функций нервной системы. Последние месяцы болезни я провела в больнице Турина, за сотни километров от дома, в ожидании. Перед каждым обследованием медсестры успокаивали мою мать, подливая ей в суп какое-то лекарство; больницы были абсолютно не приспособлены для приема семей и поддержания связи между матерью и ребенком.
Среди больничных коек и детского плача разворачивались драмы детей, оказавшихся на операционном столе и лишившихся зрения. И тут же слышались ликующие крики тех, кто возвращался домой исцеленным и думал, что возобновит свою прежнюю жизнь с того момента, где она остановилась, затолкав травму в чемодан вместе с носками и больничным халатом. Мне посчастливилось выздороветь, и мать была уверена, что произошло чудо. Так к моей проблеме с глазом, краснеющим без причины, добавился новый груз – история о маленькой девочке, которую уберегла какая-то святая покровительница и которая обязана своим спасением Всевышнему.