— Не переживай, всё будет хорошо, — успокоила Ядвига Ивановна, и загадочно добавила, — во всяком случае для детей.
В доме всё было, как во время моего первого посещения. Всё также пыхтела печка. На окошке привычно остужался колобок. Хозяйка собирала на стол, вытаскивая на белый свет из загашников разнообразные варенья.
— Так это тот самый кот-Баюн? — спросил я, поглядывая в окно.
— Какой, «тот самый»? — переспросила Ядвига Ивановна, — Один он. Тот самый или не тот самый, я не знаю.
— А давно он у вас живёт?
— Он же кот. А коты, как ты догадываешься, животные самостоятельные и живут сами по себе. Так вот и он, то приходит и живёт здесь. А, как надоест, уходит бродить по своим кошачьим делам.
— И куда он ходит?
— Да откуда ж я знаю? В марте, оно понятно, но в остальное время? Он же Баюн, значит ходит по свету, сюжеты для сказок собирает. Думаешь легко придумывать сюжеты, сидя на одном месте около тарелки со сметаной. Да, сметанки чуть не забыла на стол поставить.
Хозяйка отлучилась в чулан, или где там у неё хранилась сметана, а я поглядел в окно. Как там мои девчонки? А внучки, наигравшись в песочнице, ползали, по коту, словно по мохнатой горке, дёргая его за шерсть своими маленькими ручками. Ручки-то маленькие, но коту явно не позавидуешь. Не смотря на все экзекуции, Баюн лежал молча, прикидываясь спящим.
Ядвига Ивановна, наконец, вошла в горницу с крынкой и гордо поставила её на стол:
— Вот, своя! Деревенская! Не то, что в ваших супермаркетах. Давай бери, ешь, — и с этими словами она протянула мне огромную ложку.
Ещё раз, невольно взглянув в окно, увидел, что кот сидит, прислонившись к пеньку, а дети, уютно уместившись в его объятиях, слушают рассказ. Видеть девчонок такими тихими и спокойными было очень непривычно.
— Пускай поспят, — сказала Ядвига Ивановна, наливая чаю из самовара. — Мы их потом покормим.
— А Емеля где? — успокоившись, спросил я, возвращаясь и душой и телом к гостеприимному столу. — Помнится, у него был свой туристический бизнес?
— Да какой там бизнес, озорство одно. Поигрался и забыл. Теперь в Москве вместе со своей лягушкой.
— Как в Москве? Так Ванюша теперь без родителей у бабушки растёт?
— Почему без родителей. К вечеру будут.
— Как к вечеру? Даже на самолёте не налетаешься.
— Дружок, да какой самолёт? Ты же печку видел. Ковёр самолёт по случаю прикупили на Али-экспрессе. Да вот там же дверь взяли, через которую мы сюда вошли. Правда, временами глючит. Что поделать китайская. У Али много интересных вещей, но временами такие подделки появляются!
— У какого Али? На Али-экспрессе?
— Я и говорю у Али. Он как на принцессе женился, так своё дело открыл. Стартовый капитал появился, а сидеть без дела не может. Путешествовать Жасмин не пускает. Как забеременела, так дальше порога никуда. Али сначала заскучал, а затем своё дело открыл. Да ты ешь колобка-то, — добавила она, снимая поднос с мучным изделием с подоконника и ставя его на стол.
— Нет, спасибо, — поблагодарил я, — мне прошлого раза хватило.
— Да, тогда тебе озорной попался, на этом и погорел. Сбежал, да решил, что бессмертный. Так достал лису, что она, не смотря на изжогу, проглотила его, лишь бы только замолчал. Так он потом ещё три дня из её живота матерные частушки пел. Совсем лису опозорил.
Так мы с Ядвигой Ивановной сидели за столом, попивая чай из самовара со сметанкой и вареньем. Варенье, надо сказать, было очень вкусное, так что сам не заметил, как приговорил целую банку. Про сметану и разговора нет. Просто чудо! Поскольку колобка есть не стал, то Ядвига Ивановна поставила на стол пироги с лесными ягодами.
— Хорошо-то как у вас! Лес, свежий воздух. И город буквально под боком, — еле вымолвил я, допивая очередную чашку чая.
Тут заскрипела входная дверь и показалась мохнатая лапа. За ней в горницу вошли ещё не совсем проснувшиеся дети. Девчонки сразу подошли и носами уткнулись мне в бок. Посадил их на коленки, и они сразу спрятали свои носики на плече.
— Ну, что? Выспались? Спасибо, — добавил я, полностью вошедшему в горницу коту.
— Обращайтесь, — промурлыкал тот и разлёгся прямо на полу.
Ядвига Ивановна принесла ему из чулана крынку сметаны, больше похожую на тазик. Баюн не стал сразу «приговаривать» еду, а только положил её около своего носа и обхватил миску огромными лапами. В его лапах миска уже не казалась тазиком.
— Будете кушать? — спросил внучек, уже оправившихся ото сна. Они, ещё немного стесняясь хозяйки, дружно закачали головами. Впрочем, я и не ждал, что они откажутся от еды. Несмотря ни на что, девчонки сразу заметили вкусняшки на столе.