— Скоро тебя вытащат отсюда. Все, что надо сделать — это привести в сознание твое тело, что не так уж сложно, хотя надо сказать, люстра приложила тебя отменно.
— Насколько сильно? — как–то совсем безучастно спросил Поттер.
— Хм… Ну, там немного крови есть… — пробасил смущенный Иван. — Там не дюже сильно, конечно. За ночь в Лечебном крыле подлатают…
— Надеюсь, вы понимаете, что членовредительство будет мне мешать искать амулет и ваши тела, — устало произнес мальчик, откинув голову назад.
Ему хотелось сейчас, чтобы его как можно скорее привели в чувство и он покинул это место. Нахождение здесь он считал бессмысленным. Призраки придумали себе слишком много сложностей. Для них это сложная партия, а для самого Поттера новые проблемы. Уж чего–чего, а сложностей в его жизни было и так много, чтобы добровольно соглашаться на новые.
Казалось, что каждая клеточка его тела состояла из усталости. Первые эмоции схлынули, от негодования не осталось и следа. Если он все–таки достанет амулет, это будет означать только одно: замку действительно потребуется дополнительная защита. Подобное произойдет только в одном случае — если начнется война, и кто–то решится на осаду Дурмстранга.
Уже сейчас у него погоны главы факультета. Возможно, к тому времени он станет главой школы. В любом случае, придется брать на себя руководство защитой замка. Сможет ли он сделать все правильно? Получится ли отстоять Дурмстранг, чтобы он не пал? Хватит ли у него сил? Ведь он так слаб…
— Гарри, — тихо позвал его Финист. — Никто не может гарантировать то, что ты сможешь дойти до амулета. Возможно, двери не откроются перед тобой, и это будет значить, что сейчас еще не время, и Дурмстрангу ничего не будет грозить в ближайшем будущем… Все, что мы можем чувствовать, — это еле уловимый запах надвигающейся войны. Для нас этого достаточно, чтобы начать искать Достойного… — он ненадолго замолчал. — Гарри, Глас Дурмстранга — это один человек, и ты его хорошо знаешь. И еще, он носит имя человека, погибшего где–то одиннадцать–двенадцать лет тому назад… Вскоре Глас нанесет еще один удар, будь настороже. Пожалуй, это все, что мы можем тебе сказать… Если ты сам не поймешь, кто это, то мы дадим тебе ответ, независимо от того, сможешь ли ты добыть амулет или нет…
— Спасибо, — тихо прошептал Поттер.
— И еще… — чуть замялась Василиса. — Тот разговор, что ты слышал в ванной… В общем, это была я… Эдвин и Альберт в тот момент находились в своих комнатах. Ты редко был один, да еще и твой перстень… На тот момент было необходимо испортить твои отношения с друзьями.
— Значит, им можно доверять? — выдохнул Гарри.
— Это решать только тебе, — печально улыбнулась Елена. — Но ты не можешь пока что рассказывать о нас. Таковы условия поиска…
— Я это уже понял… — усмехнулся Поттер. — Когда я был с Сириусом в лаборатории, это были вы или Глас?
— Мы, — заверил его Иван.
Очертания комнаты начали расплываться перед глазами. В голове запульсировала боль, в ушах что–то зазвенело и сквозь заложенность тихим шепотом доносилось чье–то обеспокоенное: «Гарри!».
Его кто–то нес на руках. Смотреть было больно, слишком уж яркий свет бил в глаза и все поему–то расплывалось.
Откуда–то раздался тихий стон и только через какое–то время мальчик осознал, что этот жалобный звук вырвался из его рта.
— Тише, тише… Мы практически пришли, — мягко произнес чей–то знакомый голос сверху.
Гарри никак не мог вспомнить, кому именно он принадлежал.
— Сириус? — произнес он.
— Кого он зовет? — обеспокоенно поинтересовался голос сверху.
— Не знаю, — ответил сбоку кто–то не менее знакомый.
Еще несколько покачиваний. Будто бы кто–то спускался по лестнице.
— Крам? Что случилось с мальчиком?
Поттер почувствовал, что его тело положили на что–то мягкое. В воздухе пахло дезинфицирующими зельями и ромашкой. Гарри чуть прищурил глаза и попробовал сфокусировать свой взгляд. Поодаль стояли взволнованные Альберт и Эдвин. Чуть дальше за их спинами мялся Гилберт Готт. У дверей стоял Виктор Крам и что–то объяснял целителям. Его руки были в крови… В крови Гарри…
Мальчик зажмурился. Было больно… В груди что–то жгло. Он не знал имени этого чувства. Это было что–то на грани благодарности, признательности и желания защитить. Гарри никогда не хотелось бы, чтобы на его руках была кровь его раненных друзей, не хотел крови своих врагов…
Желание вечного мира и стабильности выглядело жалким на фоне надвигающейся бури…