Выбрать главу

Стефан совершенно растерялся.

— Во что ты играешь? Ты же просто сидишь!

— Я играю в короля. Я правлю целой империей, а ты надоедаешь мне. Советую этого больше не делать.

Стефан удивленно раскрыл рот.

— Ты чрезмерно самоуверен. И короли не могут быть такими маленькими!

— В моем царстве возможно все. Ведь это я его придумал, — холодно ответили с кровати.

— Может, все–таки представишься? Я Стефан Трастин. Мои родители погибли неделю назад. Их убили за долги. Мама говорила, что отец был мотом, — под конец своей речи ребенок шмыгнул носом.

Сидящий на кровати оценивающе посмотрел на него, потом вытянул руку в сторону стола, откуда немедленно слетел стакан и устремился к нему. Стефан испуганно ойкнул.

— Запомни, я Том. Том Реддл. И я действительно принц. Просто мой отец–король не знает, что я тут… Но однажды он обязательно придет за мной и заберет меня с собой. Ты же понимаешь, что я отличаюсь от вас. Я лучше! Служи мне, Стефан, и, возможно, я возьму тебя с собой. С собой, в Страну чудес…

Глава 8. Три раза по часовой стрелке, пять против…

Три раза по часовой стрелке, пять против… Две щепотки календулы, минуту подождать и всыпать горсть семян граната…

Снейп откинул волосы с лица и раздраженно потер переносицу. Поттер был проблемным ребенком. Ребенком, заботу о котором в буквальном смысле насильно вверили ему.

Зельевар отложил черпак в сторону, сел на стул, стоящий в углу лаборатории, и уставился на кипящий котел. Теперь нужно подождать полчаса до следующей стадии. Варка зелий для выравнивания магического поля всегда была довольно–таки утомительным занятием. Он торчал тут уже пять часов и это только начало. В общей сложности ему потребуется пробыть здесь почти два дня с небольшими перерывами, пока зелье будет настаиваться.

Поттер умел найти себе проблемы, то, что ним рядом были и другие люди, ничуть не мешало его приключениям. Отпустить куда–то мальчишку одного или приставить кого–то к нему было равнозначными понятиями. Компания действительно не мешала ему влипать в сомнительные аферы.

Снейп вытянул ноги и отклонился назад на своем стуле. Зелье мерно кипело в котле. Мысли теснили одна другую. Так было всегда, когда он начинал волноваться.

Его отношение к мальчику сложно было назвать опекой в полном смысле этого слова. Он скорее был хозяином дома, где позволял находиться Поттеру. Он не потратил на его содержание ни кната. Даже продукты для их питания домовой эльф брал на кухне Хогвартса. Обставлял комнату и приобретал необходимое для нее сам Альбус. Дальнейшие покупки были сделаны на средства мальчишки из его же ячейки. Если задуматься с этой, меркатинтильно–материальной, стороны, то Гарри в некотором роде даже был удобен.

Снейп не мог назвать себя корыстным человеком. Его никогда не интересовали деньги, как таковые. В детстве их не было, а потом… В Хогвартсе не приходилось много тратиться. В основном только на собственную одежду. А благодаря частным заказам на разные весьма сложные зелья удавалось разжиться крайне редкими для Англии ингредиентами, материально не вкладываясь в них. Так что та же учительская зарплата постепенно откладывалась в ячейке Гринготтса, со временем перерастая в довольно–таки приличное состояние.

Поместье, в котором они находились сейчас, когда–то принадлежало обедневшему роду Принцев. Оно досталось ему случайно: дед и бабка не завещали его ему, но из–за того, что других родственников у них не имелось, дом перешел к внуку. После того, как его мать решила выйти замуж за маггла, ее родители, чтившие все традиции чистокровных, были вынуждены отказаться от собственной дочери, лишь бы совсем не пасть в глазах окружающих. Хотя их и так особенно не уважали. У деда, кроме пустого бахвальства, ничего не было. Он очень быстро пустил свое состояние на ветер благодаря страсти к азартным играм и неправильным капиталовложениям.

Его же мать была слабой женщиной со странными представлениями о гордости. Ее муж, отец Снейпа, оказался редкостным мерзавцем и пропойцей. Она с завидным терпением переносила его пьяные выходки, периодически перераставшие в банальное рукоприкладство. Доставалось и ее сыну. Мать старалась относиться к этому философски, считая, что жизнь заставляет страдать всех. Просто у каждого свои собственные муки. У нее такие. Но на деле все было куда проще. Она не могла заставить себя унизиться перед своими родителями и попросить принять ее назад вместе с сыном. Тут–то и проявлялись ее глупые представления о гордости. Еще Снейпу иногда казалось, что мать очень любит отца и привязана к нему этим сильным, извращенным чувством.

Зельевар был ребенком двух неблагополучных родителей из разных миров. Он с самого детства впитывал в себя всю грязь: и достававшуюся от магов, и перепадавшую от магглов.

Снейп мечтал о свободе от оков собственной семьи. И в итоге он оказался скованным еще сильнее. Хогвартс раньше виделся ему убежищем, сказочным замком, но этот иллюзорный образ разрушился в первые же дни пребывания в школе. Компания Мародеров ненавидела абсолютно всех слизеринцев, но Снейп был их излюбленной жертвой. Он учился с ними на одном курсе, у него не было никакой поддержки или влияния семьи, не имелось каких–то дополнительных знаний, чтобы суметь ответить сразу четырем обидчикам.

Единственным светлым пятном в его жизни была Лили. Она не раз вытягивала его из собственного мрака мрачномыслия и пыталась дать хоть какие–то крупицы радости, счастья и тепла. Ее невозможно было не полюбить.

Он искренне ненавидел Мародеров. Всех.

Джеймс любил играть с ним, как кот с мышью. Ему нравилось добиваться от Снейпа эмоций. Это походило на азарт охотника, который загнал добычу в угол, и теперь ему нужно было нанести последние удары. Он не уставал разрабатывать особо мерзкие планы новых «розыгрышей», которые на деле превращались в избиение младенцев.

Сириус всегда кружился вокруг Поттера, как пес, радостно заглядывая ему в рот и ожидая от него новых превосходных идей для развлечений. Как бы он ни открещивался от своего рода, Блек все равно оставался Блеком. В своих невинных забавах он никогда не брезговал применять некоторые вещи из арсенала Темных Искусств. У Сириуса была жестокость и излишняя агрессия, которые и являлись отличительными чертами их семейки. Так же, как и чрезмерная вспыльчивость.

Люпина он ненавидел так же, как и Джеймса. Он всегда был моралистом, не любившим марать свои белые ручки. Поэтому Ремус часто стоял чуть в стороне, с невинным видом наблюдая за действиями своих товарищей, и вмешивался только в тех случаях, когда они излишне увлекались, и их жертве грозило что–то куда более серьезное, чем несколько дней в лазарете. И еще он ненавидел Люпина не только за то, что тот чуть не убил его, но и за то, что тот по определению был хуже его, но Ремуса все равно любили… И учителя, и одноклассники.

Петтигрю был шестеркой. Он всегда смотрел снизу вверх на своих товарищей. Питер гордился тем, что ему поручали, по сути, самую грязную работу — отвлечь, связать, толкнуть или напасть из–за угла. Он никогда не действовал самостоятельно. Только по чьей–то указке. Они сами взрастили в нем все те качества, которые потом стали роковыми для них же. Предать очень легко. Переступить через оковы этики и морали тоже. Он был приучен к этому со школьной скамьи. А еще для него жизненно важно стало покровительство сильнейших. Питер готов был служить любому, кто мог бы пообещать ему относительную безопасность в обмен на его незначительные услуги.

Мародеры вырастили и его. Заставили серьезно изучать Темные Искусства, чтобы суметь достойно ответить на их нападки. Они научили его быть сдержанным и холодным. Благодаря им он отточил искусство сарказма. Именно из–за них он был всегда на виду. Это с их «помощью» он стал бояться собственной слабости и пошел прямо к Волдеморту за знаниями и силой, что тот предлагал. Все, чего ему хотелось, — это признания его врагами. Но плату за это он отдал слишком большую.

Мародеры покусились на самое дорогое, что у него было — Лили. И им удалось отобрать у него это сокровище. То, что удерживало его на самом краю и не давало ему упасть. Но без нее больше не оставалось ничего, что могло бы воспрепятствовать его встрече с тьмой. И он смело пошел ей навстречу, впоследствии отдав за это жизнь той, кого действительно всем сердцем любил.