Гнер окинул его взглядом… И тут детинушка взвыл, складываясь пополам. Повалился вперёд — кабы не Гоб, так бы и рухнул мордой в костёр. Облапал голову и гулко мучительно застонал. Дон укоризненно хмыкнул и дал команду манипулятору стреножить остальных аборигенов. Радгар с Юратом лишь вознамерились подняться и встать плечом к плечу — или как там у них полагается? И тут же вытаращились друг на друга, мол, я один такой деревянный, или у тебя та же бодяга? Пошевелиться не удалось ни одному, и пара въедливо-настороженных глаз уставилась на… Дона. Надо же: быстро уразумели, кто им пакостит.
— Не нужно делать глупостей, — холодно посоветовал манипулятор. — Не стоит с нами ссориться. Один дурак не стоит того, чтобы лишиться полезных союзников. Не такая уж он ценная личность, чтобы расплачиваться за него всем Черногорьем.
— Он не пойдёт, — прокаркал Гнер.
— Чедом не дурак, — обиделся оживший Юрат, метнувшись к затихшему другу.
Даслана и не думала разбираться в хитросплетениях суровых военных натур: сначала наподдала бузотёру, а после усыпила от греха подальше — и всех делов.
— У него двух дружков порвали с месяц назад, — попытался объясниться Юрат.
— Он не пойдёт, — бесстрастно согласился Радгар, шевеля плечами, дабы убедиться в дееспособности. — Идём не ради мести, — счёл он верным пояснить Юрату. — Нужно дело сделать.
— Я хочу спать! — нарочито капризным тоном заявила Лэти.
— Значит, все хотят, — медовым голоском провозгласила Даслана. — Намерены пошуметь, валите куда-нибудь подальше.
Мамонт с Тараном ласково засвистели в её сторону носами. И засверкали туповато-умильными взглядами, какими обычно испуганные отцы таращатся на своих сморщенных орущих новорожденных отпрысков.
— Я приготовлю постель, — предложил зазнобе Гнер от всей широты любящей души.
Получил благосклонный кивок, нагнулся и стряхнул со своего спальника Лэти. Мелкая ойкнула, но скандалить не стала. Спихнула Дона со своего спальника — а он-то думал, что воевал за своё. Но своё уже торчало в руках хихикающей Дайны. Подружки направились к заранее очищенному от камней пятачку: подальше от прочих участников похода. В походе они спали втроём, укрываясь другим спальником. Иной раз, конечно, поддувало из-за нарушения герметичности упаковки, но Лэти молодожёны предпочитали укладывать между собой. Не доверяли себе по причине пылкости натур: от вынужденного целомудрия подпирало у обоих.
Дайна, чуток повозившись, моментально выключилась: она умела экономить здоровье и в труде, и в экзотичной жизни туриста. Лэти нежно поцеловала уснувшую подругу и… Вцепилась в зевающего манипулятора бестрепетной когтистой лапой хищной стервы:
— Что мне делать с Юратом?
— Помой, упакуй и пошли по почте, — пробурчал Дон, демонстративно закрыв глаза.
— Кончай паясничать, — потребовала мелкая, пребольно ткнув ему пальцем под дых.
— Тогда разбомби его фазенду! — процедил Дон. — И брось его растерзанный труп на обагрённых кровью развалинах.
Лэти тихонько хихикнула. И тут же зашипела, требуя не привлекать внимания к их любопытной склоке. Одного поля хрен — досадливо констатировал Дон, что мелкая растёт точной копией сводной родной сестрицы Лэйры.
— Это беспредметный разговор, — сдался он, изображая на лице внимание с пониманием и терпением вдогонку.
Всё, как любят женщины.
— Лэти, скажу красиво: с тем, кто тебе не нужен, лучше не связываться. Оставить по себе добрую память. Тогда в будущем мы сможет рассчитывать на помощь замечательного друга, которым ему придётся стать. И прилично, и честно, и полезно в разрезе достижения нашей обеспеченной свободы.
— А кто тебе сказал, что он мне не нужен? — хмуро осведомилась пошатнувшаяся «статуя великой женской свободы».
— Ты, — даже удивился Дон дурацкому вопросу.
— Потому что вообще подняла этот вопрос?
— По тому самому. Вон Паксае не пришло в голову обсуждать с братом планы на жизнь. Сбегала замуж в кусты за его спиной и всё: честно семействует.
— Пошляк! — многозначительно прошипела гадюка.
— А ты прицепилась, так не вякай! — шёпотом огрызнулся Дон и вернулся к прерванной дискуссии: — Если хочешь чего-то хотеть, сначала узнай, чего ты хочешь. Даже если забыть о твоей «гадской» натуре, общую картину от этого не перекосит: тебе категорически не хочется становиться женой и хозяйкой. Всё, чего ты хочешь, так это поскорей разобраться с последним камнем преткновения и расслабиться. Сидеть в нашей Утробе и точно знать, что никому не отдашь своё гадючье гнёздышко. Интересно будет взглянуть на тебя лет через двадцать.