Как только Богатырь, по мнению Лэти, дозрел, Чедом повис на нём с ажиотажем голимого шопоголика. Граг был ему под стать: такой же здоровый, широкомордый и самоуверенный жлоб. Парочка ничуть не поразила Дона краткостью процедуры знакомства и твёрдым намерением не расставаться с этого дня никогда. Вот он — тот редкий случай, когда гусь свинье не просто товарищ, а брат родной.
— Что-то они быстро спелись, — указала Лэти на подозрительный факт с видом завзятого знатока прирученной нечисти.
— Два кабана всегда договорятся, — съязвил манипулятор и раздражённо осведомился: — Долго там ещё с этими похоронами? Кстати, а где Драгомия? — поразился он докладу «системника» об исчезновении старой леди. — Она что, не будет…
— Не будет, — буркнула Лэти и потребовала: — Отстань! Хочешь лезть к ней в душу, лезь сам.
— В мыслях не было, — мигом открестился Дон с самым честным видом.
Ибо именно этого и хотел: чтобы Лэти с Дасланой пошарили в душе матриарха и предоставили ему развёрнутый фискальный доклад. А что такого? Как отвечать за безопасность системы, так будь добр, стабилизатор, упираться в одно рыло. А как помочь, так все такие благородные, что стрелять их хочется без суда и следствия.
— Ей просто тяжело на это смотреть, — сочла нужным извиниться Лэти, прочувствовав настроение манипулятора. — А похороны для неё значения не имеют. Она давно похоронила ту дочь, которая ещё была ей дочерью. Ты знаешь, что Драяна пыталась убить свою мать?
— А зачем мне это знать? — язвительно выразил деланное удивление Дон. — Главное, что это знают все остальные. А я могу и в сторонке постоять.
— Чего ты раскапризничался? — искренно удивилась Лэти. — Устал или обидели?
— Не люблю убивать старых женщин, — пробурчал Дон, остывая. — Слушай, ты не могла бы прогнать этого? — указал он на старого мрачника, продолжавшего смотреть спектакль, на который припёрся без билета.
— Не могла бы, — с трудом не захихикала гадюка. — Ты ему нравишься. Он не уйдёт…
— Пошла вон! — взревел Дон, попытавшись засветить ей подзатыльник.
Гадючка выскользнула из-под руки, заржала и умчалась на помощь устроителям похорон. На берегу рос помост из топляка и прочего древесного хлама. Судя по всему, они и сегодня останутся здесь на ночёвку. Дон уселся на землю и уставился в неподвижные глаза тигра:
— Только не говори, что и ты решил навязаться на мою голову.
Мрачник продолжал пялиться на тупого двуногого, до которого всё никак не дойдёт прописная истина: его тут никто не спрашивает.
— Брошу я вас, — вздохнул Дон и…
Пополз к тигру. Уселся рядом, потом прилёг на мягкий тёплый бок. Потом…
Потом он проснулся. Утренние сумерки, как всегда, включили холодильник. На берегу догорал погребальный помост. Тот, кто заставит Дона сгребать с него горелые кости, сдохнет первым. Потом он огляделся. И не удивился, что лежит в треугольнике тигриных туш на спальнике под спальником с женой под боком. Дайна прижималась к нему спиной, протянув руки к морде Мурки. Та щурилась на манипулятора с таким видом, будто знала о нём всю подноготную.
— Террор и деспотия, — поделился Дон с пятнистой стервой своей новой политической программой.
Кошка демонстративно зевнула, продемонстрировав хлеборезку размером с гильотину. Дон хмыкнул, Дайна пошевелилась, и он замер. Пусть выспится — поцеловал он тёплый затылок над разлохматившейся корзиной свёрнутой косы. Устала маленькая. Пора кончать со всей этой гадючьей фрондой. Его жене нужен нормальный дом, а не командный пункт, где в кайф живётся одним армам. Мурка захлопнула гильотину и согласно кивнула — понимает, как правильно жить. Пожалуй, с ней можно иметь дело — лениво промелькнуло в голове и…
Он заснул обратно.
Глава 8
Как похвалили кого-то знаменитого:
одних он держал в темнице, а других в печали
Они проснулись одновременно: Дон, Дайна и кошки — может, и не в таком порядке, но дружно. Молодая парочка мрачников тут же мызнула в лесок. А старый кот взялся, было, изводить манипулятора вчерашним тяжёлым взглядом. «Барбос» чем-то на него надавил, и тигр струхнул. Однако спасаться не бросился: завернул башку на сторону и пялился туда с целеустремлённостью маяка.
— Как его звать-то станем? — поинтересовалась Дайна, переплетая косу, превратившуюся в длиннющий ёршик для унитаза.
— Валенок, — брякнул Дон, думая лишь о кустах, куда он рванёт, как только защёлкнет последнюю пряжку на берце.
— Чего ж ты его… так-то? — укорила жена, косясь на спесивого кошака.