— Так это…, — забормотал тот чуть слышно. — Господа ведь…
— Кто? — переспросил барр, выгнув брови.
— Господа, говорю… того… напросились. На постой, значит… Вот! — выпалил парень напоследок.
Жрать перестал даже непробиваемый Чедом. Тишина наступила гробовая. Мужики пялились то друг на дружку, то на посыльного из мёртвой крепости, то на вожака. Лишь Цвий задумчиво ковырял ножичком стол и чему-то лыбился. Да ехидненько так.
— Какие господа? — прервал молчание Хран, которому по старшинству позволялось много больше, чем прочим.
В год, когда родился Радгар, ему сравнялось шестнадцать. Покойный барр Чесла приставил толкового парня к своему долгожданному отпрыску в хранители — силы тот был немереной. К тому же ловок, как нечисть, и весьма тяжёл на руку. Теперь сам Радгар уже перешагнул за третий десяток, а его дядька-пестун Хран имел все шансы дожить до пятидесяти — осталась какая-то вшивая пара лет. Но до сих пор молодой барр его слушал с вниманием и почтением. Сам же пестун не борзел и перед народом себя не выпячивал. Радгару указок не раздавал, за что и был крайне уважаем.
— Дивные! — брякнул паренёк от всей души. — Невиданные. С лица на нас шибко не похожие. Но сразу видать, что важные. Одеты шибко богато, — набирал обороты захмелевший сказитель. — И в такое, что у нас сроду не носят. Особливо три витязя. Столь могучие, что нашим никому с ними не равняться. Ещё один мастер с ними. Ох, и страшен! Чисто лешак. И старик, какого они все почитают. Ещё малец нахальный. Ещё молодчик странный. С виду вовсе не витязь, но прочие его слушают почище того старика. Вроде, как барра какого. Но, тот не заносится, не величается. Да всё норовит от девок спрятаться …
— Каких девок? — оживился Юратка.
Паренёк сладостно закатил помутневшие глазки и выдохнул из самой сердечной глубины:
— Прекрасных, каких и вовсе не бывает!
— Как же не бывает, раз они явились? — придирчиво подначил его Юратка. — Хоть во плоти-то? Иль призраками бесстыжими порхают?
Обалдевший сказитель не успел ответить, как пестун Хран полюбопытствовал:
— А чего это молодчик странный от девок прячется? Любви его домогаются? Наложницы что ли?
— Сеструхи родные! — возмутился посыльный, но тотчас растерялся: — Мне-то и неведомо, чего он от них хоронится. Ругает их заразами да лахудрами. А то ещё по-всякому…
— И сёстры ему спускают? — чуть удивился барр.
— Не! — махнул рукой парень. — Потешаются над ним тож по-всякому. Насмешничают. Особо, когда он их грозит замуж раздать. Там, правда, одна сестрица замужем. За одним из тех витязей. А барр, вроде как, ждёт не дождётся, как прочих с рук сплавит. Но, что-то у них там всё не ладится. А прочие витязи на тех красавиц и не смотрят. Будто вкруг них те девки табунами бродят. И барровы сеструхи до них не охочие. Хотя живут дружно — слова дурного не скажу. Брательнику, коли чего, не прекословят. Слушают его, будто батюшку родного. Особо, как на кабаний перевал сбираться начали…
— На перевал? — оборвал его Хран, переглянувшись с Радгаром.
— Ты, дружок, не попутал? — нахмурился тот.
— Чего ж тут попутаешь, коли они туда уходят? — подивился рассказчик. — Все заодно. Даже пацана с малявкой берут. И страху не ведают: всё с шуточками, да смешками. Мы им про кабанов лютых, а они лишь отмахиваются. А одна баба из крепости, будто видала со стены, как у кромки леса одна из девок с кабаном миловалась. После села на него да в чащу подалась. Тока врёт поди. С голодухи-то чего не примерещится. Где ж видано, чтоб девки на кабанах катались? Совсем баба от дикости из ума выжила, — посетовал почтительный юнец. — То благодетельницами девок кличет, то ведьмами. А как же оно разом может быть?
— Благодетельницами? — переспросил Хран и усмехнулся: — За что такие почести?
— Так они ж в крепость хлеба привезли. И скотину пригнали. Задаром. Нам вот тоже чуток отломилось. И тоже задаром.
— Кому вам?
— Так я ж не из крепости, — спохватился парень. — Из Привратного ущелья мы. Нас Убор послал под рукой дядьки Мурана скотину в крепость отогнать. В уплату, значица, за подарки. За скотину да зерно.
— И много скотины? — уточнил Цвий, выслушал доклад и покачал головой: — Сдохнет. Народец из крепости пасти её наружу ни за какие блага не попрётся. Да на косьбу не отважится. Им от кабанов более всех достаётся. Каждый набег, почитай, через них.
— Так скотину-то да зерно велено барру Радгару преподнесть, — вновь спохватился наперекосячный рассказчик. — Пришлый-то барр так передать и велел, дескать, кланяется он, чем богат. Сам бы почтил, да со временем туго. Дюже срочно в Утробу надо.